Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Шляпа мятая уснула,
Расправляется во сне.
Мой пиджак скользнул со стула —
И не помнит обо мне.
Спит продрогший зонтик старый.
Спят усталые очки.
Под кровать я вас поставил,
Спите, спите, башмаки.
Вы со мной весь день ходили,
Вы порхали, голубки,
Прямо в лужу угодили…
Спите, спите, башмаки.
Человек один в трамвае
Наступил вам на носки…
Всё прощая, забывая,
Спите, спите, башмаки.
Расцветут во сне цветами,
Все распустятся шнурки,
Садом станете вы сами,
Спите, спите, башмаки.
Кожа вытерлась немного,
Но, как прежде, вы крепки.
А с утра опять – дорога.
Спите, спите, башмаки.

1968

ЛЁГКАЯ РУКА

Ещё в окне парикмахерской
Свет.
Убраны бритвы.
Сомкнуты ножницы.
Заперт запах одеколона.
Тишина.
Лишь рука
Одна
Скользит
По зеркалам овальным —
Стирает
Белесый взгляд глупца,
Ухмылку наглеца
И просто
Нечто серое…

О, как нужна мне

Эта лёгкая рука!

1968

НА БЕРЕГУ

На берегу реки сижу и вижу,
Как сумерки сгущаются во тьму
И все покидают меня.
Солнце ушло.
За солнцем утята ушли.
За ними и лес ушёл в темноту.
За лесом ушли в черноту берега.
За берегами река.
Пожалуй, и мне пора.
Но
Куда?

1968

БУДЬ Я САМЫМ ГЛАВНЫМ

Мне
Назначила свиданье заря.
Она будет меня ждать
У края земли.
Мы объяснимся без слов.
Она положит
Крохотный ключик
На мою ладонь.
И я заведу
Мою серебряную луковицу.
И тотчас —
Шорохи – шёпоты,
Шёпоты – шорохи
Выглянут из норок.
Посвисты, щебеты,
Щебеты, посвисты
Отряхнутся от сна.
И пойдут перезвоны
Над проснувшейся землёй…
Меня окружат
Тысячи удивлённых глаз,
Тысячи настороженных ушей.
И отовсюду
Тёплые ладошки
Протянутся ко мне:
– Дайте послушать, дедушка,
Как тикают ваши часы —
День-день,
День-день.

1968

СТАРИКИ

– Что ты часами сидишь у окна?
Спросил старуху старик. —
Что ты там видишь,
На нашем глухом пустыре?
– Взгляни-ка, мой друг,
Там жених молодой,
Словно тополь, стоит.
Старик поглядел
На голый пустырь
И старухе сказал:
– Нет, мой друг,
Там невеста стоит,
Словно яблоня
В белом цвету.

1968

ПОЧЕМУ ВОРОН ЧЁРНЫЙ

Ночь ещё жидкою была,
Как чёрные чернила,
А Ворон ещё белым был,
Когда всё это было.
Решили птицы
День встречать
Многоголосым хором
И тихой песней
Провожать.
Один лишь белый Ворон,
Нелепый Ворон
(Он лишён был
Песенного дара)
Кричал сердито:
«Кар-р, кар-р, кар-р!» —
Как чья-то злая кара.
Крикливый Ворон был упрям
И так мешал…
Короче,
Решили птицы утопить
Его в чернилах ночи.
Но вылез, словно крокодил,
На берег ночи Ворон.
Остался цел и невредим,
Лишь чёрен стал
С тех пор он.

1968

ПРИГЛАШЕНИЕ