Собрание Сочинений. Том 2. Произведения 1942-1969 годов.

Кого теперь встревожит, как когда-то,
Что потеряюсь, забредя в глухие
Куртины, где для праздного заката
И неискоренимой ностальгии

Возводят кров незримый дрозд на ветке,

Колдующий над песнею старинной,
Круговорот струи, мираж беседки,
Виденья статуй и фантом руины?

На черном черный (знаю) в запустенье

Пустой каретник проступает, сдвинув
Границы мира пыли и жасминов,
Что помнит об Эррере^{739} и Верлене.

От эвкалиптов по ночным террасам

Плывет целебный аромат былого —
Тот аромат, что вне уловок слова
И времени зовем домашним часом.

Ищу и нахожу свой долгожданный

Порог. Все тот же дом под черепицей
Рисуется, и так же из-под крана
Вода на плитки дворика сочится.

А в зоркой тьме строения пустого

Спят за дверьми сновиденные тени —
Хозяева нетронутых владений
Утраченного и пережитого.

Я знаю в этих призрачных пределах

Любую мелочь: блестки на граненом
И выгоревшем камне, повторенном
В зеркальных анфиладах помутнелых,

И стиснутое в медной пасти львиной

Кольцо, и разноцветные кристаллы
Веранды той, что в детстве открывала
Два мира мне — зеленый и карминный.

Ни бедам, ни смертям не подначальны,

Хранят свое былое эти тени,
Но все они, как всё вокруг, реальны
Лишь в памяти — в четвертом измеренье.

Там, только там от времени закляты

Сады и дворики. Пережитое
Их обвело магической чертою,
В одно связав рассветы и закаты.

Кто б смог нарушить хоть в одной детали

Строй этой жалкой и бесценной прозы,
Уже недосягаемой, как розы,
Которые в Эдеме расцветали?

И память об оставшемся за гранью

Домашнем крове я несу как бремя,
Не понимая, что такое время,
Хоть сам я — время, кровь и умиранье.

ИСКУССТВО ПОЭЗИИ {740}