Собрание сочинений, том 22

Главное в том и состоит, чтобы положить начало этому делу. Стоит только взглянуть фактам в глаза и удостовериться в том, что сокращение срока военной службы необходимо для экономического развития всех стран и для сохранения мира в Европе, как в качестве ближайшего вывода из этого вытекает убеждение о необходимости перенесения центра тяжести военного обучения на воспитание молодежи.

Когда после десятилетнего изгнания я снова прибыл на Рейн[401], я был приятно поражен, увидев повсюду во дворах сельских школ параллельные брусья и турники. Это было превосходно, но к сожалению, дальше этого дело не пошло. В истинно прусском духе гимнастические снаряды были приобретены согласно предписанию, но с использованием их дело никак не клеилось. Они употреблялись не так, как следовало бы, или скорее в большинстве случаев стояли вообще без употребления. Разве так много требуется, чтобы этим, наконец, занялись всерьез? Не лучше ли систематически и основательно обучать вольной гимнастике и упражнениям на гимнастических снарядах учащихся всех классов, пока их члены еще не утратили своей эластичности и гибкости, чем биться, как это делают теперь, над двадцатилетними парнями в поте их лица — и своего собственного, — тщетно пытаясь вернуть их костям, мускулам и связкам, огрубевшим от работы, прежнюю подвижность и гибкость? Любой врач скажет вам, что разделение труда калечит каждого подвергшегося его действию человека, развивая у него целый ряд одних мускулов за счет других, и что в каждой отдельной отрасли труда это проявляется различно, каждый вид труда калечит по-своему. Разве это не безрассудство — позволять сначала калечить людей, а затем позже на военной службе стараться сделать их снова стройными и подвижными? Или та истина, что солдаты будут втрое лучше, если это калечение будет своевременно предупреждено в начальных и средних школах, относится к непостижимой для официального кругозора степени понимания?

Но это только начало. Учащиеся легко могут усвоить в школе правила военного построения и передвижения сомкнутым строем. Школьник от природы держится и ходит прямо, в особенности если он занимается гимнастикой; а как стоят в строю наши новобранцы и как трудно обучить их сохранять выправку, стоя на месте и при ходьбе, это каждый из нас наблюдал во время прохождения военной службы. Передвижениям в составе взвода и роты можно обучить в каждой школе, и притом с легкостью, о которой в армии не имеют представления. То, что для новобранца является ненавистным делом, зачастую почти непреодолимой трудностью, для школьника — игра и развлечение. Умение поддерживать интервал и равнение при движении развернутым строем, а также при поворотах, — то, чего так трудно добиться от взрослых новобранцев, — школьники усвоят играючи, если только эти упражнения с ними проводить систематически. Если добрую часть лета затрачивать на походы и тренировки на местности, то это принесет пользу как физическому и духовному развитию школьников, так и военному казначейству, которое благодаря этому получит экономию в несколько месяцев военной службы. Что такие военные прогулки можно отлично использовать для того, чтобы научить школьников решать задачи, связанные с полевой службой, и что эти прогулки в значительной степени содействуют умственному развитию школьников и дают им возможность в сравнительно короткий срок пройти специальную военную подготовку, — это практически доказал в своей цюрихской школе мой старый друг Бёйст, сам в прошлом прусский офицер. При сложном характере современного военного дела нечего и думать о переходе к милиционной системе без предварительной военной подготовки юношества, и как раз в этом отношении удачный опыт Бёйста имеет огромное значение.

А теперь я позволю себе затронуть специфически прусскую струну. Для прусского государства жизненно важным является вопрос, куда девать отслужившего унтер-офицера. До сих пор его использовали в качестве жандарма, пограничного стражника, швейцара, писаря, гражданского чиновника различного рода; в прусской бюрократической системе нет такой жалкой дыры, куда бы не совали унтер-офицеров, имеющих право на гражданское обеспечение. Итак, вы выбивались из сил, чтобы куда-нибудь пристроить унтер-офицеров; вы упорно ставили их на должности, для которых они не годятся, поручали им такое дело, в котором они ничего не смыслят; не пора ли, наконец, использовать их в той области, в которой они кое-что понимают и могут принести кое-какую пользу? Пусть они станут школьными учителями, но пусть преподают при этом не чтение, письмо и арифметику, а гимнастику и строевую подготовку, — это будет полезно и для них и для учеников. И как только унтер-офицеры, покинув келейную обстановку казармы, окажутся на школьном дворе, на виду у всех, и станут подсудными не военному, а гражданскому уголовному суду, — тогда, бьюсь об заклад, наша мятежная школьная молодежь научит хорошему поведению и унтер-офицера, этого злейшего в прошлом мучителя солдат.

IV