Собрание сочинений (Том 3)

На пляже становилось тесно, и мальчик, последний раз окунувшись, в отличном настроении, прищелкивая пальцами от удовольствия, шел завтракать.

Вежливо поздоровавшись, садился за стол.

- Хорошая вода сегодня, верно? - говорил кто-нибудь за столом, и мальчик отвечал с готовностью:

- Прекрасная вода!

Две тонкие руки ставили перед ним завтрак. Мальчик съедал все до крошки - у него был отличный аппетит.

После завтрака он отправлялся с компанией в горы, где за каждым поворотом открывался новый великолепный вид.

- Какая красота! - ахали женщины.

- Ну правда же, красота? - приставали они к мальчику.

- Здорово! - соглашался он.

И помогал им вскарабкиваться по крутым тропам.

Их вожак, санаторный затейник, показывал на горный ручей и говорил:

- Прошу обратить внимание, это знаменитый водопад, им еще Антон Павлович Чехов любовался, прошу обратить внимание.

И мальчик вместе со всеми обращал внимание, и нисколько ему не мешало, что все время перед ним маячили силуэты других отдыхающих.

И вместе со всеми он фотографировался на фоне гор, лесов и знаменитого водопада, а также рядом со скульптурами, поставленными для оживления местности: белым оленем и пионером-горнистом.

Опять они ехали на экскурсию. Ехали в автобусе. Мальчик сидел на заднем сиденье, и рядом с ним та женщина, что ходила на пляж в китайском халате.

Ее укачало, и голова ее беспомощно болталась у мальчика на плече.

- Надо, товарищи, прибегнуть к хоровому пению, - сказал затейник. Прошу, товарищи.

И он запел. Экскурсанты подхватили кто как умел. Но и хор не помог женщине, которую укачало.

- Ну хорошо, товарищи, - сказал затейник, прерывая пение. - Выйдем на воздух, сфотографируемся, а то отдыхающей плохо.

И все вышли фотографироваться.

Потом мальчик шел со всеми и слушал, как неутомимый затейник говорил:

- Прошу обратить внимание. Царская тропа. Протяженность четыре километра семьсот пятьдесят метров. Любимое место Антона Павловича Чехова. Прошу обратить внимание, товарищи.

После экскурсии мальчик играл в теннис с пожилыми отдыхающими и все время бегал для них за мячами, потому что пожилые люди не могли и не хотели бегать сами.

И опять была кормежка. За столом сосед мальчика стал требовать:

- Я же просил жаркое без лука, мне нельзя лук, уберите лук!

И ему поставили жаркое без лука, а мальчику было немного неловко, что взрослый человек так шумит из-за лука, но другой сосед сказал:

- В нашем положении диета - вещь серьезная. Съешь чего-нибудь не того - и будь здоров...

А вечером было кино на открытом воздухе, с поцелуями героев и громкими - на всю окрестность - голосами, от которых дрожала листва акаций в парке.

Перед сном, в симпатичном обществе взрослых людей, на террасе мальчик участвовал в разговоре. Один отдыхающий говорил:

- В наши дни люди живут долго, поэтому все у них дольше теперь: и детство дольше, и молодость, и зрелость. Прежде в двадцать лет человек считался зрелым...

- Средняя продолжительность жизни была в два раза меньше, - сказал другой отдыхающий.

- Вот именно, - сказал первый. - В двадцать лет считался зрелым, а теперь человеку под сорок, а он все для окружающих Костя или Шурик.

- Лермонтову было двадцать семь, когда он погиб, - сказала почтенная дама, - а он уже был великий поэт.

- Да, - сказал второй отдыхающий. - А теперь поэту под сорок, а он все еще начинающий.

Мальчик сидел на перилах террасы и смотрел на луну. Она очень подросла с тех пор, как он ее видел из вагонного окна.

И опять день, опять море, опять купанье.

Пожилые мужчины лежали на пляже рядом с мальчиком, и один сказал:

- Первые дни было двести двадцать на сто тридцать.

- Кошмар! - сказал другой.

- А сейчас немного снизилось - нижнее сто десять, а верхнее двести.

- Все равно кошмар, - сказал другой. - Вам нельзя было ехать на юг.

Пришла на пляж незнакомка в большой войлочной шляпе.

Мальчик осторожно заглянул под шляпу: незнакомка, стройная и легкая, годилась ему в матери.

- Молодой человек, - окликнула его женщина в китайском халате, будьте добры, принесите мне зонтик - шестнадцатая комната...

Он побежал, нашел зонтик в шестнадцатой комнате, принес женщине и очень вежливо отдал, а она взяла, едва взглянув на мальчика, потому что, как всегда, играла в карты. Ей тоже, наверно, было за тридцать, она напоминала ему мать, и он был с ней вежлив, как с учительницей, - он был воспитанный мальчик.

Около играющих стоял затейник и смотрел, как играет женщина. Он сказал:

- Приятный молодой человек.

- Да, - сказала женщина.

- Только все время один да один.

- Образуется, - сказала женщина и посмотрела на затейника. И они улыбнулись.

Мальчик не слышал их разговора.

Мимо прошел толстяк с градусником и стал измерять температуру воды в море, не доверяя сведениям, обозначенным на доске у входа на пляж, а жена ему кричала из гущи отдыхающих:

- Костя, тебе нельзя купаться, если меньше двадцати четырех, Костя, ты помнишь, что доктор сказал?