Собрание сочинений (Том 3)

- А кто в институт поступает - не советский?

- Ты мне скажи, в какой институт ты хочешь? Какая у тебя цель? А раз нет цели, работай в колхозе.

- Что ж, значит, в колхозе тем работать, у кого цели нет?.. Соня эту работу любит, а я не люблю.

- Работу надо любить всякую. Нехорошо так говорить. Получается, что ты колхоз не любишь.

- Что ж мне - говорить, что люблю, когда не люблю?

Они толкли эту воду в ступе упрямо, ни одна не хотела первой выйти из нелепого спора.

- Зато Соня - знатный человек.

- А я не хочу быть знатной.

- А чего ты хочешь?

- Я не знаю.

- Тогда слушай, что я говорю. Вот и мать не хочет, чтоб ты уезжала.

Мачеха вдруг зашевелилась.

- Да я почем знаю, - сказала она. - Хочет - пускай едет, мне что. Красные огоньки тревожно задрожали возле ее щек.

Елизавета Андреевна поднялась с достоинством.

- Ну хорошо, - сказала она, - в конце концов впереди еще целый учебный год. Мы еще об этом поговорим.

Актриса вышла проводить ее.

- Не знаю, что с ними делать, - говорила Елизавета Андреевна, идя через двор. - Району нужны рабочие руки, и они разбегаются. Ты должна на нее повлиять, как старшая сестра.

- Я помню, - сказала актриса, - как вы горячо меня поддерживали, когда я решила ехать в Москву.

- Ну да. Ты очень была способная. И потом в те годы экономика района...

- А Галя неспособная?

- Менее способная. У нее по математике тройки.

- Как узнать заранее, Елизавета Андреевна, кто на что способен. По математике тройки, а вдруг там что-то такое вызревает... А вообще девчатам в здешних местах приходилось трудно, не знаю, как сейчас.

Елизавета Андреевна озабоченно нахмурилась:

- Да и сейчас. Кто не хочет работать в колхозе, тем у нас плохо. Санатории на зиму сокращают штат. Пансионат то же самое. В магазинах, на почте - какие у нас учреждения? - все укомплектовано, люди держатся за свою работу руками и ногами... Ходят девчонки со средним образованием неприкаянные, злые. А мы их каждый год выпускаем еще, еще...

Их догоняла Галя. Они простились.

- Ты же в школу зайдешь, посмотришь, какие у нас перемены? Мы физкультурный зал оборудовали!

- Непременно зайду, Елизавета Андреевна.

6

Те, кто после войны заселил этот край, устроили кладбище для своих мертвых высоко на склоне, обращенном к западу. Солнце, сойдя с зенита, до вечера светило на пирамидки и кресты, торжественно вознесенные над поселениями живых.

Пирамидок и крестов было не много. Мало кто здесь умер за двадцать лет. Люди переселялись сюда в большинстве здоровые, нестарые, и климат их встретил благодатный.

Давно не было дождя, трава на горе сгорела, могильные холмики были изрезаны трещинами.

Актриса упала на землю, охватила холмик руками, прильнула к нему головой. Ей казалось, что у нее разорвется сердце, и в то же время ощутила облегчение, успокоение, будто эта могила долго ждала, пока она придет, и вот дождалась.

Она лежала, без слов прося у могилы прощения, а солнце, спускаясь к закату, палило ей щеку, а земля под ней была вся горячая.

Поцеловала эту землю, поднялась, стряхнула с себя пыль и былинки. Галя стояла поодаль, покусывая сорванный стебелек. Помолчали, потом актриса сказала:

- Надо будет покрасить пирамидку.

- От солнца облупилось, - сказала Галя. - Пройдут дожди, я опять покрашу.

- Жаль, что цветы нельзя посадить.

- Весной тюльпаны цветут, - сказала Галя, - по всей горе.

- Да! - сказала актриса. - Красные! Я помню!

Она медленно пошла по тропинке, Галя рядом.

- Он был добрей и чище всех людей на свете, - сказала актриса. Очень он мучился?

- Да нет, не очень. Только выпьет когда.

- Зачем же ему давали!

- Мама не давала. Он потихоньку пил. У соседей трешку займет и пьет.

- За это нельзя судить сурово, - сказала актриса. - Это болезнь, от нее лечат, и не все вылечиваются.

- Очень плакал, как на операцию ложился.

- Боже мой!

- Ничего, говорит, я в жизни не сделал, ничего и никому.

- Ах, неправда! Он воевал, потерял ногу...

- Ничего, говорит, не дал, кроме ноги. Смеется, а у самого слезы текут.

- Боже мой! - повторила актриса и сама облилась слезами. Остановилась и плакала долго, сморкаясь.

Опять пошли. Покрасневшими глазами она смотрела на темно-синее море, такое большое с высоты, на горы, похожие цветом на львиную шкуру, на разбросанные внизу селения, виноградники, белые здания санаториев в темных садах.

- Как я виновата! Каждый год собиралась приехать повидаться прособиралась...

- А чего вам было приезжать, - сказала Галя, - ну приехали бы, ну напился бы он при вас, какая вам радость? Правильно сделали, что не приезжали.

- Что ты. Ну, пусть напился бы. Нет, я должна, обязана была приехать! И говори мне "ты", пожалуйста, слышишь?

- Хорошо, - сказала Галя, идя рядом, покусывая стебелек.

Какая она прямолинейная, подумала актриса.

Какая она - вдруг увидела актриса - красивая.