Собрание сочинений. Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Танк «Маяковский»

Танки, танки, танки… Здравствуй, наша сталь!
Под шатром знамен по мостовой московской
грохотал, и шел, и прогибал асфальт
грузом многих тонн «Владимир Маяковский».
Баса грозный тон под броневою грудью.
Чувствую, что он, — по взгляду, по орудью.
Рев сложился в речь: «Товарищи! Я с вами!
Жив и горд — Советской родины поэт,
что, неся на башне боевое знамя,
двигаюсь, как танк, по улицам побед.
Гвардия стихов теперь в гвардейской части,
в ста боях прошла тяжелая броня.
Мой читатель броневые части
отливал в Магнитогорске для меня.
Рифмами детали мне выковывая,
по эстрадам месяц напролет
мой читатель собирал целковые
мне на сталетвердый переплет…
Тыща километров. Фронтовым зарницам
ни конца, ни края. Орудийный гром.
Здесь я ездил прежде. Знаю заграницу.
Приходилось глазом меряться с врагом.
Разве мне в новинку? Не встречался разве
с воем их газет, со звоном прусских шпор?..
Значит, буду бить по гитлеровской мрази,
как по белой прежде, рифмами в упор!»
Четверо читателей присягу
повторили про себя. И вот —
сам Владим Владимыч по рейхстагу
в свисте пуль осколочными бьет.
Поднят флаг победы. Враг обрушен…
«Рад я, что моя поэзия была
безотказным партии оружьем,
воплотившись в танки, строчки и другие долгие дела…
Расскажите это всем поэтам,
чтобы шибче ход и чтобы тверже ствол!
Чтоб работой, мыслью, песней спетой
праздновать на улице вот этой
коммунизма торжество…»
Под шатром знамен пронесся голос строгий.
И когда отгрохотал знакомый бас,
мы с волненьем повторили строки,
поднимавшие в атаки нас:
«Слово — полководец человечьей силы.
Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось.
К старым дням чтоб ветром относило
только путаницу волос…»
Здравствуй, танк, советской мощи образ!
В день победы и в другие дни
наша гордость — это наша бодрость
и непробиваемая твердость
выкованной родиной брони!

Суд

Бейте, часы, на башнях!
В трепет, убийцы, в трепет!
Пусть на изрытых пашнях
мертвые встанут в цепи.

Пусть от ударов мерных

сгорбится Герман Геринг,
пусть он услышит рокот:
«Проклят, навеки проклят!»

Пусть упадет завеса

с мрачной усмешки Гесса,
пусть наведет улика
огненный перст на Фрика.

Все их дела отметим,

вспомним о всех страданьях!
Это они — Освенцим,
это они — Майданек.

Пусть уличает Круппа

кровь на затылке трупа,
пусть уличают Шахта
дети в залитых шахтах.

Пальцем — на Риббентропа,

пальцем — на Розенберга!
В самую злую пропасть
смерть чтобы их низвергла!

Чтоб не дышали в мире

эти двадцать четыре.
Чтобы о каждом рокот:
«Проклят, навеки проклят!»

Нюрнберг

После войны