Собрание сочинений. Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Старинный снимок помню я —
терраса перед садом
и группа: Маркс, его семья,
товарищи по взглядам.

Их было меньше, чем у нас

сейчас в любой первичной…
На снимке ни знамен, ни масс.
И как-то непривычно…

Зато, — когда плывет портрет

в колонне первомайской, —
и вижу: полон белый свет
товарищами Маркса!

И так их много, что нельзя

найтись такому снимку,
чтоб всех на свете показать
шагающих в обнимку!

И этот кочегар, и тот

молотобоец крепкий,
и Ленин — это он идет
в простой рабочей кепке.

Тут все, решившие навек

в боях, в огне пожарищ,
чтоб в мире слово «человек»
звучало как «товарищ».

Теперь их больше, чем господ

владельцев капитала,
теперь за самый небосвод
их мысль взвиваться стала.

Идут колонной мировой,

чтоб стать по праву рядом
на снимке с Марксом, как его
товарищи по взглядам!

Новые дома

Я шел проспектом Ленина
на новый Юго-Запад;
на скверах разлинеенных
окрепли ветки за год.

Разголубелась оттепель,

и вдоль широких улиц
огромной библиотекой
дома, дома тянулись…

Повсюду шло вселение

и солнцем освещалось,
как будто вся вселенная
сюда перемещалась.

Из тесных, переклеенных

домишек невеселых
в дом на проспекте Ленина
спешили новоселы.

Тут были те, что пенсию

за труд свой заслужили,
и те, что первой песнею
еще апрельской жили.

Всем радостно по-разному…

И среди прочих грузов
и книжный шкаф к парадному
подъехал, став на кузов.

На полках все уместится.

Подсчитано заране.
Идет хозяин лестницей,
несет тома собраний.

Несет легко и молодо,

как на весенний праздник,
тома, где — Ленин — золотом
на переплетах красных.

Я шел проспектом Ленина,

и шла, как теплый ветер,
весна озеленения
всех пустырей на свете!

Так это было жизненно,

и мне весь путь казалось,
что эта полка книжная
домами продолжалась;

что превратились в улицы,

в дома, в любовь и счастье —
тома о революции
и о советской власти.

Отношение к погоде