Собрание сочинений. Том 4. Война с Турцией и разрыв с западными державами в 1853 и 1854 годах. Бомбардирование Севастополя

Турки решились предпринять более значительную вылазку с 16-го на 17-е мая в ночь до того темную, что нельзя было различить предметов в самом близком расстоянии. Часу в 1-м замелькали тысячи ружейных огоньков, и раздалась сильная перестрелка на нашем левом фланге. Тут, кроме обыкновенного траншейного караула и его резервов, постоянно выдвигался на ночь, влево от караула, особый эшелон; на этот раз он состоял из 2-х батальонов Замосцского егерского полка, 2-х эскадронов Ольвиопольского уланского полка, 6 пеших и 4 конных орудий; при эшелоне находился гвардейской конной артиллерии полковник Костанда. Услышав сильный батальный огонь в траншеях, он немедленно двинулся с одним батальоном Замосцского егерского полка на подкрепление траншейного караула; но на пути встретил генерала Сельвана, который объявил ему, что атака нашего левого фланга отбита и неприятель, отступивший на этом пункте, сильно атаковал правый фланг. Полагая, что турки обратили туда главные свои силы и оставили Араб-Табия, находившееся против нашего левого фланга, занятым слабо, генерал Сельван решился воспользоваться случаем, который казался ему весьма благоприятным, и овладеть неприятельским укреплением открытой силой. Он послал к генералу Шильдеру спросить его разрешения на эту атаку, но генерала Шильдера не могли отыскать в темноте; Сельван, боясь упустить время, пошел на приступ с имевшимися у него под рукой войсками, а именно: с 3-мя батальонами Алексопольского и 1-м батальоном Замосцского егерского полков, отправив предварительно приказание в лагерь командиру 2-й бригады 8-й пехотной дивизии генерал-майору Потапову – немедленно идти к траншеям с 4-мя батальонами.

Войска наши живо спустились в ров укрепления; оттуда, с неимоверными усилиями, без лестниц и фашин, стали взбираться на крутой вал, поддерживая друг друга ощупью, в совершенной темноте, и под губительным неприятельским огнем. Многие успели вскочить на вал и ворваться во внутренность укрепления, в числе первых из них находился флигель-адъютант полковник граф Орлов[57]. В то время, как масса войск, изнемогая от неимоверных препятствий, усиливалась последовать за ними, вдруг раздался отбой. Солдаты, взлезшие на вал не хотели отступать, полагая, вероятно, что это обман со стороны турок, хорошо знакомых с нашими сигналами, не смотря на частую перемену их; но отбой повторился позади их, и наши войска отошли в траншеи с генерал-майором Веселитским, который, не видя нигде главного начальника, генерала Сельвана, принял над ними начальство.

Между тем, генерал-майор Потапов, прибывший на место боя, ввел также свои войска в дело. Свиты Его Величества генерал-майор князь Урусов повел на штурм главный батальон (1-й батальон Алексопольского егерского полка); несколько человек этого батальона смело взобрались через амбразуры на вал укрепления; но турки, ободренные первоначальным успехом, усиленные своими резервами, защищались храбро и эта колонна, не смотря на геройскую стойкость, принуждена была, следуя общему движению наших войск, по отбою, отступить, взлезая по крутому, почти отвесному в 12 футов высоты контр-эскарпу, атакованная во фланг вдоль рва и с брустфера.

В опрометчивости этого дела, последовавшего без предварительных соображений и приготовлений, даже без ведома главнокомандующего, конечно, нельзя не винить генерал-лейтенанта Сельвана, как главного местного начальника, который не должен был увлекаться ни собственной геройской запальчивостью, ни такими же побуждениями других; но он искупил славной смертью свой отважный подвиг. Нельзя также не заметить в оправдание его, что отдельный начальник не может не дозволить себе воспользоваться случаем, который кажется ему благоприятным, и где малейшее упущение времени, необходимого на испрошение разрешения, иногда разрушает весь успех дела. Что же касается до того обстоятельства, кто велел ударить отбой, может быть в сущности и необходимый, мы не решимся обвинять генерала Сельвана, убитого и потому оставившего не разрешенным этот вопрос, тем более, что и окружавшие его и начальники частей были перебиты или переранены, а совершенная темнота ночи скрывала все движения частей одна от другой. В войске были уверены, что первоначально отбой сделан турками, а что наши, сзади, приняли его. Сельвана солдаты поминают добрым словом, а офицеры отзываются о нем с уважением. Он поседел в войнах и был достойный генерал.

Потеря наша в этом деле, судя по числу участвовавших в нем войск, очень чувствительна. Убиты – один генерал (Сельван), один обер-офицер и 315 нижних чинов; ранены – 1 генерал (Попов), штаб и обер-офицеров 25, между которыми тяжело ранен и вскоре умер командир 1-го батальона Замосцского егерского полка полковник Гладыш и тяжело ранен флигель-адъютант граф Орлов. Нижних чинов ранено 548.

Вылазка турок, направленная в эту же ночь на правый наш фланг, была отбита войсками, находившимися в траншеях под командой гвардии полковника графа Оппермана.