Собрание сочинений. Том 4

Втрое, вдесятеро больше понадобится теперь сил, упорства, веры, для того чтобы разубедить Игоря в ложном и убедить в истинном.

Фальшивое обладает своей могучей силой и властью, недооценивать которые — большой грех для воспитателя.

В том-то и дело, что добро, как и зло, должно быть сильным, настойчивым, уверенным в себе, но никак не пассивным.

Добру надлежит биться со злом — противником коварным и опытным.

Добро — не есть субстанция бездумная, абстрактная, категория вообще на все случаи жизни.

Добро — коли оно сильное, разумное, настойчивое, ведет человека к подлинным идеалам.

К истинным целям.

И Н Ф А Р К Т М И О К А Р Д А, И Л И П О В Е С Т Ь О Б И С П Е П Е Л Я Ю Щ Е Й Р О Д И Т Е Л Ь С К О Й Л Ю Б В И

От перестановки слагаемых сумма не меняется, но как поразительно меняется смысл от перестановки самых обыкновенных слов — вы замечали?

Испепеляющая любовь — это возможно и, в общем-то, не удивительно, но стоит вставить между ними словечко «родительская» — и все существо, весь дух человеческий протестует: да разве же мыслимо, чтоб любовь родительская — и со знаком «минус», испепеляющая, значит, уничтожающая — но это неправда, этого быть не может, потому что не может быть; родительская любовь, всегда благо, всегда тепло и ласка, всегда счастье — не хватающее, недостающее многим, что и говорить, — но ведь по сути своей родительская любовь никак не может пойти во вред, разве не так?!

Но вот история о любви, вполне похожей на родительскую, но жестокой в своей сущности и, да, испепеляющей.

Действующих лиц — всего трое, семья микроскопическая, типично нынешняя.

Отец, назовем его Аркадий Андреевич.

Мать по имени Светлана.

Сын, которого нарекли Олегом.

Олег в ту пору, о которой идет речь, школьник — выпускник-десятиклассник. Он — единственное чадо в семье. Любимое, бесценное сокровище.

И это можно понять, потому что он — поздний ребенок.

И это можно легко вычислить, если из 49 лет отца вычесть 17 лет Олега. Получится, что Аркадий Андреевич стал отцом в 32 года. Поздновато.

Имеет ли это существенное значение? Имеет, и еще какое. Аркадий Андреевич сам вырос в «трудной» семье. Его отец и мать разошлись, и он в полную меру и в ранние годы понял, что о нем особенно заботиться некому, что он должен в этой жизни всего добиваться сам.

И он добивался. После школы поступил в университет, на физико-математический факультет. И этот выбор, оказывается, может стать существенной деталью в нашей повести, печальной и непростой.

Неизвестно, отчего Аркадий Андреевич выбрал физмат. В школе он прилично учился по математике, повезло ему, судьба подарила удивительного учителя. Ведь талантливый учитель — это прежде всего талантливый человек. А талантливый человек, оказавшийся учителем, может увлечь своим делом кого угодно. Так вышло и у Аркадия.

Но если бы просчитать тогдашнего Аркадия на нынешних электронно-вычислительных машинах, этот электронный расчет мог бы подсказать ему совсем иную судьбу. Подтолкни его основательнее, он бы пошел в филологи. Очутись в школе талантливый учитель-химик, стал бы Аркадий химиком. Но вот ему достался математик. Человек озаренный, всегда всклокоченный, как бы не от мира сего, этот учитель не преподавал математику — он жил ею! И увлек многих. Кого на счастье, кого на беду.

Аркадий не был склонен к математике, точнее сказать, он был склонен к математике точно так же, как ко всему остальному: к биологии или к географии. Но всклокоченный математик был личностью посильнее других, посильнее, чем биолог или географ. Он создал в классе обстановку благоговения перед владычицей Математикой. По его речам, походившим на заклинания, выходило, что математика — основа всех начал. Да, в сущности, ведь так оно и есть. Математика — в основе любого строительства. А строительство — наипервое человеческое занятие. Математика — это физика со всеми ее ядерными реакциями, поразительная голография, тысяча и одна ночь прочих волшебных чудес. Да что там, математическим законам подчиняется и биология, и ритм человеческого сердца, и пульсация крови, и дыхание простенькой травинки.

Всклокоченный волшебник, казавшийся тогда добрым, подчинил себе всех мальчишек из класса Аркадия. Мальчишки эти были разные, точнее, их следовало — по законам математики опять же — разделить на три группы: первая — бесспорно талантливые, те, для кого математика оказалась божьим даром, ведь это как стихи: дано или не дано. Вторая — это те, кто сразу или скоро понял, что они не смогут угнаться за поездом, что у них не хватает ни сил, ни таланта, чтобы перенять призвание всклокоченного волшебника. Эти, побежав немного за поездом, махнули рукой, остановились, сконфузясь, отошли в сторону и в конечном счете почувствовали счастливое облегчение. Искренность и правда — всегда благо.