Собрание сочинений. Том 5. 1981-1982

Далее автор заставляет артиста, играющего роль Ленина, еще дважды переспрашивать: «Ваши люди?» – и получать ответ: «Наши люди». Оказывается, выбрали в Советы самых отпетых: «они все больше конокрады да жулье... В тюрьмах им сидеть привычно, потому и выбрали».

Безотрадное впечатление тупости, забитости, неспособности понять самые элементарные вещи производит этот крестьянский ходок, постоянно со страхом оглядывающийся по сторонам и то и дело понижающий голос до шепота (в Московском театре имени Ленинского комсомола его играет Е. Леонов). И речь его приниженнолакейская, которую естественнее было бы услышать от полового в трактире, чем от деревенского мужика: «Благодарствуем. Пили-с», «Любезный деятель» – неоднократно. Он, кажется, даже не понимает, с кем говорит, ни разу не называет Ленина по имени, хотя напоследок обещает «твоему святому свечу зажечь» – если, мол, избавишь нас от жулья.

Нет, этот не из тех мужиков, которые продавали лошадь, чтобы приехать в Ясную Поляну, и с которыми Толстой беседовал на равных. И не из тех, к которым спешил приехавший в Россию немецкий поэт Райнер Мария Рильке. И, конечно, не о таких писал Герцен: «Несмотря на свое положение, русский крестьянин обладает такой ловкостью, таким умом и красотой, что возбудил в этом отношении изумление Кюстина и Гакстгаузена»[48].

Если в сцене с Долговым Ленин возмущен, хотя и не теряет доброжелательности к собеседнику, то явление ходока, этого наглядного воплощения «идиотизма», его скорее умиляет, смешит, он беседует с ним (согласно авторским ремаркам) «весело», «улыбаясь», «хохочет».

Однако благодушие окончательно покидает Ленина во время разговора с молодым сотрудником Совнаркома. С ведома этого манипулятора «среднестатистическими данными» было произведено сокращение штатов: например, авиаторов, как показано в сводке, сократили на сто процентов.

Ленин, Забавно. Стопроцентное сокращение? Сколько же их было?

Молодой сотрудник (помедлив). Один...

Ленин. Так, фокус ясен... Ну-ка, дайте взглянуть. Какие ловкие комбинаторы... Контролеров сократили пятьсот человек, а инспекторов взяли тысячу двести. Какая разница между инспектором и контролером?

Вначале «Ленин не выдерживает и смеется– настолько все нелепо». Потом «спокойно» старается объяснить молодому сотруднику его непорядочность и вред «комвранья». И наконец «яростно» начинает фразу в продолжение своей мысли о необходимости предавать партийному суду за такие вещи. Но тут гнев его охлаждает Наташа, пытающаяся вылить ему на голову чайник холодной воды. Девушка буквально поняла просьбу Ленина полить его скульптурную голову (он в эти дни позирует скульптору), чтобы не сохла и не трескалась глина. Есть над чем посмеяться!

На протяжении всего предыдущего действия зрителю (читателю пьесы) неоднократно напоминается о некоей Сапожниковой, работнице Моссовета. Времени у Ленина совсем не остается, и все же он назначает ей встречу на вечер.

Молодой бюрократке за бездушие к людям грозит наказание (впрочем, не очень суровое). Она своей вины не осознает: «Готовим мировую революцию... а тут этот мужик со своей лошадью». Ленинские работы, в том числе и об опасности бюрократизма, она знает едва ли не лучше, чем он сам, – наизусть, с докладами выступает. Но дух и смысл их для нее за семью печатями. Что такое советская власть? Для нее полная ясность: «Ну, большевики, которых назначили... Сначала – вы, потом – Калинин, остальные. А пониже мы: государственный аппарат».

Зрителю явлен тип радостно-бездумного кретинизма, готового выполнять любые «установки» («Какие новые установки? Что массе отвечать?»). «Буду думать!» – с готовностью выпаливает она – опять же три раза. Но в зрителе крепнет убеждение, что думать она не будет никогда. Артист, играющий Ленина, уже не смеется и не. гневается. Смеется – несколько раз – она. Он же говорит с ней «как с больной», а после ее ухода «сидит, глубоко задумавшись». Потом произносит: «Как-то Энгельс вспомнил слова Гейне о некоторых его подражателях и «продолжателях» в кавычках: «Я сеял драконов, а пожал блох». Что здесь самое неприятное? Что искажение марксизма иными будет приниматься за марксизм. (Внезапно.) Сволочи!»

Наташа. Кто, Владимир Ильич?

Ленин. Тот, кто лишил ее знаний.

В действие пьесы включены две дискуссии, обе под рубрикой «Документы двадцатого года». Первая – в форме вечера вопросов и ответов: «Молодежь и культура», вторая – «Проблемы пола в переходный от капитализма к социализму период с точки зрения молодежи Красной Пресни».