Собрание сочинений.Том 5. Дар земли

— Как видишь, и на суше ставятся мачты и натягиваются тросы, — сказал Дронов, обрадованный ее оживлением. — Такелажники — молодцы! Маковкина, их бригадира, я с удовольствием переманил бы к себе.

— Но-но! — шутливо пригрозил директор, избегая смотреть на Надю: ему померещилось, что она смеялась над ним, перешептываясь с Полиной.

— Алексей Матвеевич ничего тебе не уступит: он жадный! — сказала Надя, цепко держась за локоть отца и поглядывая то на Груздева, то на медленно встающую колонну.

Дотошные репортеры щелкали аппаратами, крутили киноленты; один из них старался поднести к губам Груздева микрофон, а тот смешно и сердито отмахивался от него.

— Вот мы, русские люди, всегда так, — обиженно говорил репортер. — Творим чудеса, а из ложной скромности не желаем сохранить для истории свои рассказы о них. Неужели трудно вам сообщить, какие здесь конфликты возникают?

— Конфликты бывают разные, — вынужденный хоть что-нибудь произнести «для истории», начал Груздев. — И ведомственное равнодушие, и собственное ротозейство. Интересное в работе — поиски. Недаром мы связаны со многими научно-исследовательскими институтами страны. — Он вдруг умолк, потеряв и дар речи, и нить разговора, пораженный необычным выражением лица Нади, сразу напомнившим ему весеннюю встречу с нею в Светлогорске. Корреспондент напирал с микрофоном в руке, словно целился в него, а Груздев упорно молчал, продолжая смотреть в ласковые, тревожно вопрошающие глаза.

«Вот я весь тут, — безмолвно говорил он ей. — Нужен я тебе такой?»

«Да!» — отвечал ему взгляд Нади.

11

На нефтезаводах автоматикой командует сжатый воздух: электропроводка изгнана с аппаратов, насосов и двигателей.

Наде особенно нравились мосты пневматики — настилы из тонких голубых трубок, покрывающие стены на пультах управлений. К каждому прибору-автомату и на земле, и в подоблачной высоте тянется такая номерная труба с воздухом. От этого завод кажется одухотворенным, он будто дышит.

Закончив дежурство на установке, Надя шла к Пучковой — показать чертеж для московского заказа, но по пути ей захотелось заглянуть в компрессорную платформинга, где будет сохранена электропроводка на взрывоопасных двигателях.

По заляпанным цементом доскам девушка поднялась в светлое бетонированное помещение, звонко ступая по железному полу, пошла вдоль ряда компрессоров и массивных фильтров высокого давления.

В компрессорной еще тихо, поэтому гулко раздаются голоса работающих монтажников. Большие окна все на одной стене — к пустырю, где будет зеленая зона завода. В случае «хлопка» взрывная волна выбьет стекла окон и на этом погаснет. Но «хлопок» — страшная шутка, поэтому делается хорошая вентиляция, чтобы газ улетучивался сразу.

Мимоходом Надя трогает стальной фланец фильтра, намертво схваченный болтами. Толщина этих фланцев сразу говорит о мощностях, которые они будут сдерживать.

«Сколько поработали изобретатели, ученые, инженеры, чтобы возникло такое производство, где каждая установка на грани фантастики. Каждый процесс — сказочное перевоплощение вещества. И богатства создаем тоже необыкновенные», — с этой мыслью Надя двинулась дальше и почти натолкнулась на Баркова и Груздева; они разглядывали какую-то бумагу с броским учрежденческим штампом. Понурый вид директора встревожил Надю. Не желая мешать деловому разговору, она хотела повернуть назад, но Алексей Матвеевич уже шагнул к ней, на ходу бросив Баркову:

— Ну вот и все на данном этапе!

— Отказали?

Груздев кивнул, и слезы блеснули в его прижмуренных глазах.

— Эх, Надюша!..

— Вы способны заплакать!..

— От злости да. И от счастья тоже, может быть, прослезился бы. Но убежало мое счастливое времечко. Только в рабочую упряжку еще гожусь.

— Не надо так!

Стараясь ободрить, развеселить, она привстала на цыпочки, провела кончиками пальцев по его глазам.

У него на миг перехватило дыхание от боязни, что вот сейчас он шевельнется и она исчезнет, как сон.

— Я хоть немножко нравлюсь вам?

— Да. Очень.

Он взял руки девушки, прижал их к своему лицу.

— Не отпущу!

— Тогда крепче держите!

Им даже в голову не пришло, что, наверное, кто-нибудь видит их первый поцелуй, потому что для себя они все сразу решили.

Спустя несколько дней, когда они после свадебного застолья остались одни в его квартире, он сказал:

— Неужели это правда?

— Да, ведь мы оба хотим быть навсегда вместе, — ответила Надя, но чуть-чуть отстранилась от него.

Так хороша она была в белом платье, осунувшаяся, словно после болезни, так грустно смотрела, что Груздев смутился: какая-то жертвенная обреченность почудилась ему в ней.

— Ты любишь меня? — почти робко спросил он, чувствуя, что не найдет в себе душевных сил добровольно отказаться от нее, если это жертва или просто жалость.

Глаза Нади шаловливо заблестели.

— Я всегда, с детства любила тебя, Алеша.

— Вот этого-то я и боюсь!

— Не надо ничего бояться. У меня сейчас нет никого ближе тебя, потому я и хочу стать твоей женой, — сказала Надя, все еще не решаясь обнять его в безлюдной тишине.

Алексей склонился к ней, любуясь, высоко поднял на вытянутых руках: