Собрание сочинений. Том 6

Мистер Хеммингвей отлично знал, что на это ответить, но, умудренный опытом, знал также, что это бесполезно. Он вежливо улыбнулся и промолчал, после чего говоривший обратился к нему:

— Сегодня вам тут ничего не увидеть, а вот завтра, судя по всему, вода начнет спадать. Вы, наверно, хотите умыться и привести себя в порядок, — добавил он, взглянув на маленький саквояж Хеммингвея. — Мы решили, что вам тут будет тесновато, вот и приготовили для вас местечко в хижине Стэнтона — вместе с женщинами.

Молодой человек слегка покраснел, усмотрев в этих словах иронический намек, и с горячностью возразил, что привык к походной жизни и готов остаться здесь.

— Ну нет, это — дело решенное, — возразил его собеседник. — Пойдемте-ка лучше, я вас провожу.

— Минуточку, — с улыбкой сказал Хеммингвей, — у меня письмо к управляющему компанией «Веселые Копи» у Джулса. Может быть, мне лучше сначала повидаться с ним?

— Да ведь это и есть Стэнтон.

— А вы… — замялся Хеммингвей, — вы, кажется, очень хорошо знаете эти места. Уж не имею ли я честь…

— Да, я Джулс.

Приезжего это несколько удивило и позабавило. Значит, «Джулс» — фамилия, а не название местности!

— Стало быть, вы пионер? — спросил Хеммингвей уже менее самоуверенным тоном, когда они вышли из-под деревьев, с которых капала вода.

— Я наткнулся на эту речку осенью 1849 года, когда мы со Стэнтоном перешли Ливерморский перевал, — ответил Джулс. Он говорил короткими, отрывистыми фразами, нарочито растягивая слова. — На следующий год выписал сюда жену и двоих детей. Жена умерла в ту же зиму. Не выдержала перемены, простудилась и схватила лихорадку в Суитуотере. Когда я первый раз пришел сюда, в речке не было и шести дюймов глубины, зато вон там воды было полно — видите, где желто-зеленые пятна и полоски травы да кустарника. Все это тогда было залито водой, а заросли появились уже потом.

Хеммингвей посмотрел вокруг. «Возвышенность», на которой они стояли, представляла собою всего лишь нечто вроде кургана, поднимавшегося над ровной поверхностью долины, и росли здесь только редкие деревца — молодой ивняк и ольшаник. Получалось, что впадина намного больше, чем он думал, и молодого человека поразило ее сходство с дном какого-то первобытного внутреннего моря. Не исключено, что здесь когда-то произошло гораздо более сильное наводнение, чем то, которое наблюдал Джулс, обосновавшийся в этих местах сравнительно недавно. Хеммингвей покраснел, вспомнив, как он поспешил обвинить поселенцев в нерасторопности и своими опрометчивыми и самонадеянными выводами чуть было не поставил в неловкое положение свое начальство. Впрочем, не было никаких оснований считать, что следы этого потопа не относятся к далекому прошлому. Он снова улыбнулся и почувствовал себя уверенней при мысли о геологических сдвигах, которые впоследствии ослабили действие катаклизмов, и о благодетельном влиянии заселения и возделывания этих земель. Впрочем, завтра он все подробнейшим образом изучит.

Хижина Стэнтона, последняя в ряду временных жилищ, стояла у самого края откоса, над берегом реки. Это была такая же лачуга, как и все, сколоченная из неоструганных досок, но в отличие от остальных она стояла на фундаменте из уложенных вплотную бревен, к которым были крепко прибиты стены и пол. Это придавало ей сходство с ящиком, поставленным на полозья, или с уменьшенной копией Ноева ковчега. Джулс пояснил, что уложенные таким способом бревна предохраняют дом от холода и сырости. Когда Хеммингвей заметил, что это лишний расход материала, Джулс сказал, что эти бревна — обломки затопленных мельниц, как бы остатки кораблекрушения.

Хеммингвей снова улыбнулся. Опять та же история — та же бессмысленная расточительность Запада. Сопровождаемый Джулсом, он взобрался на скользкие бревна, образовывавшие у дверей нечто вроде помоста, и вошел в дом.

Единственная комната была разделена на две неравные части. В большей половине помещались три постели, которые днем свертывали и убирали в угол, чтобы освободить место для стола и стульев. Несколько платьев, развешанных на гвоздях по стенам, свидетельствовали о том, что в комнате живут женщины. Меньшая половина была, в свою очередь, разделена надвое занавеской из одеяла, за которой оказалась прибитая к стене грубая койка или скамья, ящик, заменявший стол, жестяной таз и ведро с водой. Эту часть комнаты отвели Хеммингвею.

— Женщины сегодня отправились вниз по ручью печь хлеб, — пояснил Джулс, — но кто-нибудь из них наверняка скоро вернется стряпать ужин, так что вы пока располагайтесь. Мне еще надо до ночи сходить на свой участок, а вы себе ложитесь и отдыхайте.