Собрание сочинений. Том 6

«В течение тысячелетий так было у всех народов земного шара»!!! В Египте был труд и разделение труда — и касты; в Греции и Риме труд и разделение труда — и свободные и рабы; в средние века труд и разделение труда — и феодалы и крепостные, цехи, сословия и т. п. В наше время есть труд к разделение труда — и классы, из которых один владеет всеми орудиями производства и жизненными средствами, между тем как другой живет лишь до тех пор, пока он продает свой труд, а продает он свой труд лишь до тех пор, пока покупка этого труда обогащает класс работодателей.

И разве после этого не ясно, как день, что «в течение тысячелетий у всех народов земного шара было то же самое», что в настоящее время происходит в Пруссии, ибо труд и разделение труда всегда существовали в той или другой форме? Или в действительности оказывается нечто обратное, а именно, что общественные отношения, отношения собственности, всегда ниспровергались как раз постоянными изменениями в способе труда и разделении труда?

В 1789 году буржуа не взывали к феодальному обществу: дворянство, останься дворянством; крепостной, останься крепостным; цеховой мастер, останься цеховым мастером, ибо без труда и разделения труда нет общества! Без вдыхания воздуха нет жизни! Вдыхайте поэтому удушливый воздух и не открывайте окон, — так рассуждает Монтескьё LVI.

Надо обладать всей наивно-глуповатой наглостью состарившегося в грубом невежестве немецкого имперского филистера, чтобы, вдолбив в свои ленивые мозги, да к тому же поверхностно и искаженно, азы политической экономии — труд, разделение труда, — изрекать, наподобие оракула, суждения по таким вопросам, на которых наше столетие ломает себе зубы.

«Без труда и разделения труда нет общества!

Поэтому

избирайте в выборщики друзей октроированной прусской конституции — и только друзей октроированной конституции».

Эта эпитафия когда-нибудь будет высечена большими буквами на стенах великолепного мраморного мавзолея, который благодарное потомство сочтет своим долгом воздвигнуть разрешившему социальный вопрос Монтескьё LVI (не смешивать с Генрихом CCLXXXIV фон Рейс-Шлейц-Грейц-Лобенштейн-Эберсвальде {Намек на Генриха LXXII Рейс-Лобенштейн-Эберсдорф. Ред.}!).

Монтескьё LVI не утаивает от нас, «где собака зарыта» и что он помышляет сделать, как только он будет объявлен законодателем.

«Государство должно заботиться о том», — поучает он нас, — «чтобы каждый получал такое образование, которое давало бы ему возможность научиться чему-нибудь путному».

Монтескьё LVI никогда не слышал о том, что при существующих условиях разделение труда заменяет сложный труд простым трудом, труд взрослых — детским, труд мужской — женским, труд самостоятельного рабочего — автоматом; что, по мере того как развивается современная промышленность, образование рабочих становится излишним и невозможным. Мы отсылаем кёльнского Монтескьё не к Сен-Симону или Фурье, а к Мальтусу и Рикардо. Пусть наш простак изучит сперва элементарные основы современных отношений, прежде чем их улучшать и — изрекать суждения наподобие оракула.

«О лицах, которые вследствие болезни или старости впали в нужду, должна заботиться община».

А если община сама впала в нужду, что совершенно неминуемо при октроированных одновременно с конституцией 100-миллионных налогах и распространяющихся как эпидемия осадных положениях, — как тогда быть, Монтескьё?

«В тех случаях, когда новые изобретения или торговые кризисы уничтожают целые отрасли производства, государство должно прийти на помощь и позаботиться о пострадавших».