Собрание сочинений. Том 6

Отощавшие бранденбуржцы, померанцы и т. д. отрастили себе патриотическое брюшко, жаждущие утолили жажду и на постоях в Южной Германии с таким геройским мужеством уничтожали вообще все, что им подавали, что прусское имя приобрело там повсюду самое громкое признание. Жаль только, что не уплачено еще за постой по счетам: признание было бы еще более полным.

Слава «Моей армии», собственно, неисчерпаема. Но все же нельзя обойти молчанием, что «когда бы я ни обращался к армии, она, верная до конца и связанная строгой дисциплиной, всегда готова была мне служить»; с таким же восхищением можно сообщить потомству, что «Моя армия противопоставляла гнусной клевете бодрый дух и благородную солдатскую доблесть».

Это поздравление звучит весьма лестно для «Моей армии»: оно восхваляет ее «строгую дисциплину» и «благородную солдатскую доблесть», оно снова подчеркивает ее геройские подвиги в великом герцогстве {Познани. Ред.} и тем самым вызывает приятное воспоминание о лаврах, которые она стяжала в Майнце, Швейднице {Польское название: Свидница. Ред.}, Трире, Эрфурте, Берлине, Кёльне, Дюссельдорфе, Ахене, Кобленце, Мюнстере, Миндене и т. д. Мы же, все прочие, не принадлежащие к «Моей армии», получаем при этом возможность расширить наши ограниченные верноподданнические понятия. Оказывается, что расстрелы стариков и беременных женщин, кражи (близ Острово это было занесено в протокол), избиение мирных граждан прикладами и саблями, разрушение домов, ночные нападения со спрятанным под полой оружием на безоружных людей, разбой на больших дорогах (вспомним случай при Нёйвиде), — оказывается, что этот и подобный ему героизм на христианско-германском языке называется «строгой дисциплиной», «благородной солдатской доблестью»! Да здравствует солдатская доблесть и дисциплина, ибо жертвы разбоя, учиненного под этим флагом, уже больше не воскреснут!

Уже эти немногие места из королевско-прусского новогоднего поздравления, которых мы коснулись, показывают нам, что этот документ по своему значению и по своему духу может быть поставлен рядом с манифестом герцога Брауншвейгского 1792 года^[154].

Написано К. Марксом. 8 января 1849 г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 190, 9 января 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

БОРЬБА В ВЕНГРИИ^[155]

Кёльн, январь. В то время как в Италии уже наносится первый удар в ответ на наступление контрреволюции прошлым летом и осенью, на равнинах Венгрии заканчивается последний этап борьбы угнетателей против движения, вышедшего непосредственно из февральской революции. Новое итальянское движение является прологом движения 1849 года, война против мадьяр — эпилогом движения 1848 года. Возможно, что этот эпилог выльется еще в новую драму, которая подготовляется в тайне.

Этот эпилог отличается столь же героическим характером, как первые, быстро следовавшие одна за другой сцены революционной трагедии 1848 года, как падение Парижа и Вены; своим героическим характером он выгодно отличается от жалких или незначительных эпизодов периода между июнем и октябрем. Последний акт 1848 года переходит через терроризм в первый акт 1849 года.

Впервые в революционном движении 1848 года, впервые после 1793 года нация, окруженная превосходящими силами контрреволюции, осмеливается противопоставить трусливой контрреволюционной ярости революционную страсть, противопоставить terreur blanche — terreur rouge {белому террору — красный террор. Ред.}. Впервые за долгое время мы встречаем истинно революционный характер, человека, который отваживается от имени своего народа принять вызов на отчаянную борьбу, который воплощает для своей нации в одном лице Дантона и Карно, — Людвига Кошута.

Перевес сил является поистине ужасающим. Вся Австрия, и в первых рядах 16 миллионов фанатизированных славян — против 4 миллионов мадьяр.

Массовое восстание, национальное производство оружия, выпуск ассигнаций, быстрая расправа со всяким, кто препятствует революционному движению, непрерывная революция, — словом, все основные черты славного 1793 года находим мы снова в Венгрии, вооруженной, организованной и воодушевленной Кошутом. Этой революционной организации, которая под страхом гибели должна быть закончена, так сказать, в 24 часа, недоставало в Вене; иначе Виндишгрец никогда не вступил бы в этот город. Посмотрим, вступит ли он в Венгрию, несмотря на эту революционную организацию.

Присмотримся поближе к происходящей борьбе и к борющимся партиям.