Собрание сочинений. Том 6. Граф Блудов и его время (Царствование Александра I)

3 мая он еще требовал чрез казака Рюмина присылки ему из Большерецка водой провианта, под опасением жестокого взыскания; Рюмин возвратился 7-го числа. Между тем Бениовский обще с Степановым, составили объявление, которое, за исключением одного Хрущова, подписали все главные зачинщики бунта и вместе с ними: Соликамский посадский Иван Кудрин, Алексей Савельев и Великоустюжский купец Федор Костромин (каждый за девятерых своих товарищей); штурманские ученики Бочаров, Зябликов и Измайлов; Устюжский крестьянин Кузнецов за матросов, казаков, Береснева, Семиченкова, Потолова, Ляпина, Софронова и Волынкина; далее, своеручно, за матросов казак Алексей Андреянов; в должности приписного канцеляриста Спиридон Судейкин, казак Иван Рюмин, капрал Перевалов за себя и за солдата Коростелева и священнический сын Устюжанинов, также за себя и за подушного плательщика Ивана Попова.

В сем объявлении, которое ими подписано 11 мая, а 12 того же месяца отправлено с боцманом Серогородским в Большерецкую Канцелярию, для отсылки по адресу в Правительствующий Сенат, они, изложив кратко, что законный государь Павел Петрович лишен престола, старались выказать в черном виде все главнейшие распоряжения императрицы, утверждая, что Польская разорительная война ведется единственно для пользы Понятовского; что служащие к общему пропитанию народному промыслы вином и солью отданы на откуп немногим; что от монастырей отобраны деревни на воспитание незаконнорожденных детей, тогда как законные остаются без презрения, что у созванных для сочинения законов Депутатов отнята возможность рассуждать стеснительным наказом; что дани налагаются на народ необычайные и требуется оброк с увечных и малых, равно как и с здоровых; что за неправосудие штрафуются судьи только деньгами, тогда как за правильный суд, если только при том что-либо возьмут с тяжущихся, исключаются из рода человеческого; что добыванием золота и серебра пользуются одни царские любимцы; народ коснеет в невежестве и страждет и никто за истинные заслуги не награждается; что наконец и Камчатская земля разорена самовольством начальников.

По смыслу некоторых мест объявления можно заключить, что из сообщников Бениовского один или два (вероятно Панов и Степанов) посланы были в ссылку за сопротивление наказу о сочинении Уложения.

Сообщники изъясняют еще, что желая пособить советом тридцати трем промышленникам, будто бы несправедливо осужденным работать без платы своему компанейщику (Холодилову), они тем навлекли на себя негодование капитана Нилова, который велел взять их под караул, и сие-то заставило их, вместе с угнетенными, объявить себя в службе законного Государя: что они и привели в действие, арестовав Нилова (коего от страха и пьянства разбил паралич), и избрав на его место достойного предводителя Бениовского.

Между тем в Большерецкой Канцелярии еще 30 апреля от 83-х человек приказных, военных и купеческих, оставшихся без начальника, объявлено, что они, до присылки к ним нового командира, выбрали в сию должность штурманского ученика Софьина, который и привел их к присяге на верность императрице и потом с выборными от каждого сословия освидетельствовал все оставшееся казенное имущество. В тот же день положено обо всем рапортовать в Охотск и дать знать на суда и командующему в Тагильской крепостце подпоручику Андрееву, а из Верхнекамчатской избы просить средств к защите, за неимением которых безоружные жители Большерецка должны были удовлетворить требование Бениовского о снабжении его провиантом. Сведав, что он хочет идти к устью реки Колпаковой для овладения судном Св. Павла, Софьин спешил предварить о том командира оного подштурмана Невотчикова. Несмотря на дальность расстояний вся Камчатка, в продолжении двух недель, пришла в тревогу. Верхнекамчатская изба не замедлила выслать два орудия и 12 человек нерегулярной команды с наставлением остановиться в Малкинском острожке и не прежде подойти к Большерецку, как узнав наверное, что неприятеля там уже нет. Из той же избы сообщено и в Нижнекамчатскую с требованием 40 вооруженных людей. Но в Большерецке все уже было покойно. 14 мая возвратившиеся с Чекавки задержанные злодеями в аманатах: Тотемский купец Казаринов, казак Никита Черной, боцман Серогородский, сержант Данилов и другие привезли с собой известие, что Бениовский с сообщниками вошел в море, сожалея, что не всех забрал с собой и утверждая, что на пути своем попросит кого-либо, чтобы и остальных отвез в лучшие места, и говоря вслух, что Европа с Турцией уговорилась разделить Россию на четыре части. Для подробного донесения начальству, допросы производились в Канцелярии ежедневно и кончены к 13 июня. Положено отправить в Охотск сержанта Данилова на галиоте Св. Екатерины, и с ним присланный от Бениовского запечатанный конверт на имя Сената и окровавленную постель Нилова, также рапорт обо всем происшедшем и ведомости расхищенному и уцелевшему казенному имуществу[98]. Команда Большерецкого острога сдана присланному от Нижнекамчатского Начальника, Прапорщика Норина, каптенармусу Ерофею Рознину.