Собрание сочинений. Том 7

Эта брошюра отличается от первой еще более свирепой яростью, которая тем меньше стоит автору, что она направлена против официально изгнанных из теперешнего общества лиц, против находящихся под замком людей, яростью, которая сбросила последние остатки стыдливости, еще проявляемой из приличия обыкновенными буржуа. Подобно тому, как Карлейль в первом памфлете устанавливает полную иерархию благородных и разыскивает благороднейшего из благородных, так здесь он создает столь же полную иерархию мерзавцев и негодяев и старается раздобыть худшего из худших, величайшего мерзавца Англии, чтобы иметь удовольствие повесить его. Но допустим, что он его поймает и повесит; в таком случае какой-то другой человек, являющийся теперь наихудшим, должен быть опять-таки повешен, а за ним снова другой, пока, в порядке очереди, дело дойдет, наконец, до благородных, а затем до более благородных, а под конец останется только Карлейль, самый благородный, который, в качестве преследователя мерзавцев, оказывается в то же время убийцей благородных и который убил также в мерзавцах благородное; останется этот благороднейший из благородных, который внезапно превратится в самого низкого из мерзавцев и в качестве такового должен будет повесить сам себя. Этим были бы разрешены все вопросы о правительстве, государстве, организации труда. иерархии благородных и был бы, наконец, осуществлен вечный закон природы.

Написано в марте — апреле 1850 г.

Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» № 4, 1850 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с немецкого

А. ШЕНЮ, ЭКС-КАПИТАН ГВАРДИИ ГРАЖДАНИНА КОССИДЬЕРА. «ЗАГОВОРЩИКИ. ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА; ПРЕФЕКТУРА ПОЛИЦИИ ПРИ КОССИДЬЕРЕ; ВОЛЬНЫЕ СТРЕЛКИ». ПАРИЖ, 1850. ЛЮСЬЕН ДЕЛАОД. «РОЖДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ В ФЕВРАЛЕ 1848 г.» ПАРИЖ, 1850^{28}

Было бы весьма желательно, чтобы люди, стоявшие во главе партии движения, — будь то перед революцией, в тайных обществах или в печати, будь то в период революции, в качестве официальных лиц, — были, наконец, изображены суровыми рембрандтовскими красками во всей своей жизненной правде. Во всех существующих описаниях эти лица никогда не изображаются в их реальном, а лишь в официальном виде, с котурнами на ногах и с ореолом вокруг головы. В этих восторженно преображенных рафаэлевских портретах пропадает вся правдивость изображения.

Оба рассматриваемые произведения, правда, устраняют котурны и ореол, в которых обычно являлись до сих пор «великие мужи» февральской революции; они вторгаются в частную жизнь этих господ, показывая их нам в неглиже, со всем их окружением, состоящим из различного рода субъектов на подчиненных ролях. Но от этого они не становятся менее далекими от действительно правдивого изображения лиц и событий. Один из этих авторов — разоблаченный многолетний шпик Луи-Филиппа, другой — старый заговорщик по профессии, отношения которого с полицией тоже очень двусмысленны и наблюдательность которого характеризуется уже одним тем, что он, якобы, видел между Рейнфельденом и Базелем «ту великолепную цепь Альп, серебряные вершины которой слепят глаз», а между Келем и Карлсруэ «рейнские Альпы, далекие вершины которых терялись на горизонте». От подобных людей — особенно, если они пишут в целях личного оправдания, — можно ожидать, разумеется, только более или менее карикатурной скандальной хроники февральской революции.

Г-н Делаод старается в своей брошюре изобразить себя шпионом куперовского романа^[164]. Он утверждает, что в течение восьми лет парализовал деятельность тайных обществ и этим приобрел заслуги перед обществом. Но от куперовского шпиона до г-на Делаода далеко, очень далеко. Г-н Делаод, сотрудник «Charivari»^[165], член Центрального комитета Общества новых времен года с 1839 г.^[166], соредактор «Reforme» со времени ее основания и в то же время платный шпион префекта полиции Делессера, никем не был так скомпрометирован, как скомпрометировал его Шеню. Его брошюра непосредственно вызвана разоблачениями Шеню, хотя он и остерегается хотя бы одним словом ответить на то, что говорит о нем Шеню. Таким образом, по крайней мере эта часть мемуаров Шеню достоверна.