Собрание сочинений. Том 7

Бонапарт уже однажды отомстил Шангарнье, спровоцировав своего военного министра на дисциплинарные столкновения с неудобным покровителем. Последний смотр в Сатори довел, наконец, старую вражду до открытой вспышки. Конституционное негодование Шангарнье не знало больше никаких границ, когда кавалерийские полки продефилировали перед Бонапартом с антиконституционными криками «Vive l'empereur!» {«Да здравствует император!» Ред.}. Во избежание неприятных прений по поводу этих возгласов на предстоящей сессии палаты Бонапарт удалил военного министра Опуля, назначив его губернатором Алжира. На его место он поставил вполне надежного старого генерала времен империи, который своей грубостью нисколько не уступал Шангарнье. Но, чтобы отставка Опуля не показалась уступкой Шангарнье, Бонапарт одновременно перевел генерала Неймейера, правую руку великого спасителя общества, из Парижа в Нант. Неймейер был виновником того, что на последнем смотру пехота продефилировала мимо преемника Наполеона в ледяном молчании. Шангарнье, лично затронутый переводом Неймейера, стал протестовать и грозить. Тщетно! После двухдневных переговоров декрет о переводе Неймейера появился в «Moniteur», и герою порядка не оставалось ничего другого, как подчиниться дисциплине или подать в отставку.

Борьба Бонапарта с Шангарнье является продолжением его борьбы с партией порядка. Новая сессия Национального собрания поэтому открывается 11 ноября при зловещих предзнаменованиях. Но это будет буря в стакане воды. В общем повторится старая игра. Большинство партии порядка, несмотря на вопли блюстителей принципов различных ее фракций, вынуждено будет продлить полномочия президента. В свою очередь, Бонапарт, смирившись уже из-за одного недостатка денег, примет, несмотря на все свои прежние протесты, это продление власти как простое полномочие из рук Национального собрания. Таким образом, решение вопроса откладывается, status quo сохраняется; каждая из фракций партии порядка компрометирует и ослабляет, делает невозможной другую; усиливаются и в конце концов исчерпывают себя репрессии против общего врага, против массы нации, пока, наконец, сами экономические отношения снова не достигнут такой ступени развития, когда от нового взрыва взлетят на воздух все эти ссорящиеся партии с их конституционной республикой.

К утешению буржуа нужно, впрочем, прибавить, что потасовка между Бонапартом и партией порядка повлекла за собой разорение на бирже множества мелких капиталистов и переход их капиталов в карманы крупных биржевых волков.

Ф. ЭНГЕЛЬС

ГЕРМАНСКАЯ КАМПАНИЯ ЗА ИМПЕРСКУЮ КОНСТИТУЦИЮ^[66]

Написано Ф. Энгельсом в конце августа 1849— феврале 1850 г.

Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» №№ 1, 2 и 3, 1850 г.

Печатается по тексту журнала

Перевод с немецкого

Подпись: Фридрих Энгельс

«Геккер, Струве, Бленкер, Блюм и Циц

Всех немецких государей

^{16}

да повергнут ниц!»

^[67]

В этом припеве, которым южногерманское «народное ополчение» оглашало все дороги и все трактиры от Пфальца до швейцарской границы и который распевали на известный мотив «Окруженный морем»^[68], напоминающий не то хорал, не то звуки шарманки, — в этом припеве схвачен весь характер «грандиозного восстания за имперскую конституцию»^[69]. Здесь обрисованы в двух строках его великие люди с их конечными целями, хваленой твердостью убеждений, благородной ненавистью к «тиранам» и одновременно все их понимание общественных и политических отношений.

Среди всех движений и конвульсий, вызванных в Германии февральской революцией и ее дальнейшим развитием, кампания за имперскую конституцию выделяется своим классически-немецким характером. Ее повод, ее возникновение, ее направление, весь ее ход были истинно-немецкими. Как июньские дни 1848 г. показывают степень общественного и политического развития Франции, так кампания за имперскую конституцию показывает степень общественного и политического развития Германии и, в частности, Южной Германии.