Собрание сочинений. Том 7

С внешней стороны пфальцское движение носило веселый, беззаботный и непринужденный характер. В то время как в Бадене каждый новоиспеченный подпоручик линейных войск или народного ополчения затягивался в тяжелый мундир и щеголял серебряными эполетами, которые позже, в день сражения, сразу прятались в карман, — пфальцские жители вели себя гораздо более разумно. Как только дала себя почувствовать сильная жара первых июньских дней, исчезли все суконные сюртуки, жилеты и галстуки, уступив место легким блузам. Вместе со старой бюрократией освободились, казалось, от всей старинной угрюмой скованности, стали одеваться совершенно непринужденно, считаясь только с удобствами и временем года, и вместе С различиями в одежде сразу же исчезли всякие другие отличия в повседневном общении. Все классы общества собирались в одних и тех же общественных местах, и какой-нибудь социалистический фантазер мог бы усмотреть в этом непринужденном общении зарю всеобщего братства.

Каким был Пфальц, таким было и его временное правительство. Оно состояло почти исключительно из добродушных любителей вина, которые более всего были удивлены тем, что им пришлось вдруг представлять собой временное правительство своего отмеченного Вакхом отечества. И тем не менее нельзя отрицать, что эти смеющиеся правители вели себя лучше и сделали сравнительно больше, чем их баденские соседи под руководством «твердого в своих убеждениях» Брентано. Они обладали, по крайней мере, доброй волей и — несмотря на свою любовь к вину — более трезвым рассудком, чем филистерски-серьезные господа из Карлсруэ, и только немногие из них обижались на насмешки по поводу их безмятежной манеры делать революцию и их бессильных куцых мероприятий.

Временное правительство Пфальца ничего не могло осуществить, пока баденское правительство оставляло его без поддержки. А по отношению к Бадену оно полностью выполнило свой долг. Оно слало посла за послом, делало одну уступку за другой, лишь бы добиться соглашения; все было напрасно: г-н Брентано решительно отказывался.

В то время, как баденское правительство нашло все в готовом виде, пфальцское правительство ничего не нашло. Без денег, без оружия, оно имело на своей территории множество реакционных округов и две неприятельские крепости. Франция немедленно запретила вывоз оружия в Баден и Пфальц, Пруссия и Гессен задержали все отправлявшееся туда оружие. Пфальцское правительство тотчас же послало агентов во Францию и Бельгию для закупки и доставки оружия, оружие было закуплено, но не прибыло. Можно поставить правительству в упрек, что оно действовало недостаточно энергично и, в частности, что при наличии многочисленных контрабандистов на границе, оно не организовало тайного провоза оружия; но большая часть вины падает на его агентов, которые действовали очень нерадиво и иногда удовлетворялись пустыми обещаниями, вместо того чтобы доставить французское оружие хотя бы в Сааргемюнд и Лаутербург.

Что касается денежных средств, то в маленьком Пфальце бумажные деньги могли принести мало пользы. Находясь в затруднительном финансовом положении, правительство имело, по крайней мере, смелость прибегнуть к принудительному займу с прогрессивными, хотя и слабо возрастающими ставками.

Упреки, которые можно было бы сделать пфальцскому правительству, ограничиваются тем, что в сознании своего бессилия оно слишком заразилось всеобщей беззаботностью и связанными с этим иллюзиями насчет своей собственной безопасности; что поэтому, вместо того чтобы энергично пустить в ход средства обороны страны, правда, ограниченные, оно предпочло надеяться на победу Горы в Париже, на занятие Вены венграми или даже на какие-нибудь настоящие чудеса, которые могли бы спасти Пфальц, — вроде восстания в прусской армии и т. п. Отсюда халатное отношение к доставке оружия в такую страну, где какая-нибудь тысяча пригодных мушкетов уже имела огромное значение и куда первая и последняя партия в сорок ружей, наконец, прибыла из-за границы, а именно из Швейцарии, лишь в самый день прихода пруссаков. Отсюда легкомысленный подбор гражданских и военных комиссаров, состоявших в большинстве из самых неспособных путаников-фантазеров, отсюда оставление на местах такого большого числа прежних чиновников и всех судей. Отсюда, наконец, пренебрежение ко всем, даже самым доступным, мерам, с помощью которых можно было бы обложить и, быть может, занять Ландау, к чему я еще в дальнейшем вернусь.