Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2: Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи

Я тоже устал от нелепицы всякой,
Живу, как амфибия, — жизнью двоякой.

Живу в настоящем, дремотно-заросшем

Как будто гигантской омелою — прошлым.

Меня ты увидел к окошку прильнувшим,

Ты видел, как я проплываю минувшим.

А если тебе улыбаться я стану,

То это я в фильме плыву по экрану.

А если в словах моих грусть иль весёлость,

То это на плёнку записанный голос.

Тут даже и тень моя тоже фальшива —

Неверная, лунная тень негатива.

А в нескольких метрах лимонно горящий

Качается в ветре фонарь настоящий.

И я на углу, на ночной остановке

Стою настоящий, нескладный, неловкий.

И я подымусь по ступеньке в автобус

И сяду, живущим сейчас уподобясь.

И в раму оконную вполоборота

Я вставлю себя, как вставляется фото.

Маршрут у автобуса этого странный, —

Повсюду наставила память капканы.

Меня ты увидел к окошку прильнувшим,

Ты видел, как я проплываю в минувшем.

Люди и зданья бросают меня

В тёмную воду вчерашнего дня.

* * *

На меня наплывает опять
Слов мерцающих столпотворенье.
Подмывает меня написать
Сумасшедшее стихотворенье.

Я качаюсь, как будто во сне.

А какое-то дикое слово
Поднялось, как дельфин на волне, —
И пропало, и выплыло снова.

Чемодан… чемодан… чемодан…

И меня пробирает до дрожи.
Для чего и зачем он мне дан —
Чемодан из сверкающей кожи?

Чтоб торжественно сесть в самолёт?

Чтоб явиться в гостиницу важно?
Свет гостиница люстрами льёт
Ослепительно, многоэтажно!

Или бред нескончаемый мой:

Будто я в обстоятельствах странных,
Будто я возвратился домой,
Чтоб забыть обо всех чемоданах.

Иль, быть может, всё это обман.

Просто не было слов настоящих,
И совсем это не чемодан,
А из досок сколоченный ящик.

Облака под луною бочком

Пробегают, как будто их гонят.
Верно, в ящике длинном таком
Ничего не хранят, а хоронят.

Вот и ужас стоит надо мной,

Над моей головой обреченной —
Арзамасский, толстовский, бессонный,
Красный, белый, квадратный, ночной.

* * *