Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Фараон, седя на златом престоле, окружен был знатнейшими двора своего; чело его увенчано было блистающим венцом, скипетр держал он в своей деснице. Входит Иосиф в чертоги и трепетен ко престолу приближается. Страшится он того, чтоб не возложили на него новыя вины, и некое время был он ослеплен сиянием величества. Но, невинностию своею укрепленный и ободренный ходатаем Египта, который невидимо летал над ним во облаке, вещает он сам в себе, что сие великолепие украшает токмо смертного; мыслию своею возвышается он от единого мира к другому, до самого царя вселенныя, и тогда видимая им пышность кажется ему единою мечтою. Как некий из умов небесных, если б в виде человеческом сошел на сию землю, сохранил бы он тогда вечную юность небесных жителей, пленил бы сердца приятностию своея юности и приял бы почитание, приносимое старости, — тако Иосиф, юн сущи, но бедствием наученный, является пред сим многочисленным двором. Царь взирает на него: колико гордость и лукавство видны были на лицах сказателей, толико истина и кротость на лице Иосифовом блистали. Суеверие, ласкающее себя возвышением славы своея, возмутилось и в недра своея пустыни побегло. Все очи на него стали обращенны; видя его, забывают, что видят раба пред собою, и толико в сердцах сильна непорочность, что казался тогда Иосиф сам быти государем. Но никто видом его толико поражен не был, колико Пентефрий. Прежде он не познал его, и сколь велико было удивление и гнев его, раба своего видя! Младый израильтянин, сретя взоры его, познал его в тот самый час; он становится неподвижим, и чувствования дружества и скорби терзают его душу.

Наконец прерывает царь сие долгое молчание. «О ты, — рек он, — одаренный от небес премудростию паче всех смертных и претерпевший лютейшие несчастия! Вещай, открывай нам будущее таинство. Присутствие твое утверждает справедливость славы твоея, и на устах твоих истина обитати кажется. Небеса послали мне в нощь сию два сновидения. Казалось мне, что я, по брегу Нилову гуляя, видел исходящих из реки седьмь крав тучных, добрых видом и белизны прелестныя. Но другие, черные и безобразные и толь иссохшие, как смерть, последуют за ними, пожирают их и сохраняют еще ужасный вид свой. Восстал я, видением сим устрашенный, уснул паки, и вторый сон возмутил мою душу. Класы златые, цветущие и зернами своими согбенные, исходили из единого стебля. Другие, неплодные, пустые и истонченные знойным ветром, израстают по них, поглощают их и неплодными и тонкими остаются. В самое то время некий глас возвестил мне, что сны сии от бога суть и что счастие царства моего от них зависит. Вещай! Если дело идет о спасении народа моего, то, может быть, благодетельное божество разум твой на пользу нам наставит».

Тако вещал Фараон, и молчание долгое время ничем не прерывалось. Как тот бессмертный ум, друг небес, который, устремляя на звезды алчные свои взоры и горя желанием иметь преславное имя вселенныя гражданина, кажется хотящим возвыситися далеко от земли и носитися со всеми сими мирами в блистающем их течении; но вдруг, просвещенный может быть, некою небесною силою, созидает он новые чувства и сотворяет чудесную трубу, притягающую ко взору его вселенную, — тако Иосиф зрит будущее как бы в пространстве неизмеримом, мрачном и от коего слабые некие излетают искры, когда Итуриил подъемлет густую завесу, отделяющую то, что есть, от того, чему быти долженствует; в то время юный израильтянин видит свет истинный, и, устремяся на обонпол миров, читает он книгу судеб превечного. «Царю! — наконец вещает он. — Истину реку: божество восхищает дух мой, не бессильные боги, Египтом почитаемые, но существо всевышнее, великое, создатель и господь природы. Будущее для него есть то самое, что для нас настоящее; единым взором объемлет он все веки и всю вселенную; он вещает тебе в сию минуту, а я слабый токмо воли его предвозвестник. Сии тучные кравы, исшедшие из Нила, и сии класы цветущие знаменуют лета плодоносные; но иссохшие кравы и класы истонченные являют великий глад, последующий изобилию».

Рек он, и смятение распростирается на челе царя и знатнейших вельмож его. «О ты, коего небеса просвещают! — рек Фараон Иосифу. — Не возможешь ли ты предложити мне средства к отвращению сея на нас казни?»

«Да поставит царь над Египтом, — отвещает Иосиф, — да поставит мужа разумна и праведна, который в лета плодоносные да соберет часть земных произращений для охранения народного от глада».