Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Иосиф, оставшися один, погружен был долгое время в глубокое уныние, но вдруг некиим шумом привлечен он стал ко вниманию; скоро потом темничные отверзаются врата, и два узника приводятся в темницу: един Аменофисом, другий Дарбалом назывались; они в багряные ризы облеченны, злато и камни драгоценные, украшающие их одежду, блистают в сем мрачном жилище. Плачущие от ярости и смущения, хотели они сокрыти свои слезы. В них видна была гордыня, с низкостию смешанная: то взирают они грозным оком на воинов, их окружающих, то просят смиренно их покровительства; но дерзость и прошение их равно были тщетны, заключенных в темнице долгое время слух их поражен был торжествующим криком множества людей. Они бледнеют и, сокрыв в сердце своем злобу, умолкают.

Но наконец отчаяние устами их изъявляется. То взаимными упреками они себя обременяют, то каждый обращает свою ярость на самого себя. Дарбал виновнее еще Аменофиса, который им вовлечен стал в сию бездну, подобен был вепрю, удержанному в сетях; он скрежетал зубами, пена покрывала горящие уста его, очи его блистали пламенем во мраке, и вопль его по темничным сводам раздавался. Оба они не терпели быти заключенны с рабом во единую темницу.

Между тем, Иосиф, спокоен в несчастии, ни единыя не произносил жалобы, иногда слышны токмо были его воздыхания. Смягченный отчаянием двух преступников, забывает он собственные свои бедствия, хощет их утешить, и, обращая к ним глас свой, коего приятность могла бы тигров умягчити: «Уже долгое время, —рек он им, — обитаю я безвинно в сем жилище...»

«Невольник! — прерывает Дарбал страшным гласом. — Или дерзаешь ты сравнитися с нами? иль много место сие разнствует с тою хижиною, в которой ты жил прежде? Избавясь от работы, еще ли не блажен ты, могущи здесь покоем наслаждатися?»

Умолкает Иосиф. «Невзирая на их злодеяния, — рек он сам в себе, — я жалею о судьбе их, но они на гонимую не сжалятся невинность! Где ты, сладкий глас дружества, изливающий в сердце мое некую отраду, где и вы, о нежные узы, подкрепляющие трость слабую, колеблемую вихрем?» Сие ему вещающу, слезы из очей его лиются.

Но превечный, с высоты того престола, с коего единою точкою вся кажется вселенная, остановляет на сей земле взоры свои, проницающие паче дневного светила, коего лучи пронзают глубочайшие бездны. Небесные круги, подобные стене, непрестанно движущейся, не закрывают от него ни единого вида, и во звучном оных гласе, составляющем единую песнь с бесплотными, слышит он воздыхание каждого насекомого и падение листа в сем отдаленном круге. В сей час не взирает он ни на царские чертоги, ни на окровавленные трофеи, ни на красоту природы, ни на бедную сень, на которую он часто взор свой обращает, ни на самого мужа праведна, живуща во блаженстве. Величайшее зрелище привлекает его внимание: добродетель сражается с несчастием и над оным торжествует. Когда Аменофис и Дарбал ругаются Иосифу, тогда превечный взирает на сие сквозь непроницаемые темничные своды. Малое для зрелища место, но для такового зрителя пространнейшее всея вселенныя! В самое то время разительные виды представляют Иосифа небесному воинству; оно услышало его воздыхания и узрело его слезы. Настает велия тишина на небесах, прекращается пение, приятное сожаление объемлет всех бессмертных, и из всех очей текут такие слезы, каковые в блаженном жилище проливаются. По сем едином воззрении превечного Иосиф престает воздыхати, остановляются его слезы, и удивленному его взору представляется отверстый вид пути веселого; тако при первых лучах светила, оживляющего мир, оживотворяется природа, преходящие тени отлетают, веселие в рощи возвращается, и каждую минуту восхищенное око зрит новую приятность.

Между тем, бессмертное воинство, подъемля очеса свои ко престолу превечного, об Иосифе моления приносит. Скоро облака, окружающие светозарный престол, разверзаются и дают путь приятному свету, веселящему всю природу, и глас, несравненно сладостнейший пения бессмертных, произносит сие слово: «Восхотех премудрость искусити несчастием, восхотех поведати земле, что в юности может человек быти непорочен, и явити небесам, что умаленный от ангелов человек может им быти равен, если он в злополучиях своих невинность сохраняет. Ныне силою, из небытия в бытие свет приведшею, да превратится злое во благое, и да познают ропщущие десницу мою, никогда праведного не оставляющую». Рек он и ходатайствующего Египту духа, Итуриила, к себе призывает.