Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения

Играет ветер листами газеты
В твоей руке и краем программы.
Ты знала и знаешь – это приметы
Того, что ангелы рядом с нами.

Плывут по небу две бледные ленты –
Белесым дымом слова рекламы.
Они обрывки воскресной программы –
Концерта ангелов над нами.

Уже облака сияньем задеты
И светлы дали земной панорамы.
И, точно ветер, плывут силуэты
Лазурных ангелов над нами.

Играет ветер листами газеты.
Играет крыльями над нами.

* * *

В такую ночь весна не окончательна,
Но наступает несомненно.
Дождь побелен снежинкой незначительной
И кажется небесной манной.

А впрочем, ночь — почти обыкновенная.
По лужам, лунной мглой покрытым,
Шагаю. Но Земля Обетованная
Недалеко, за поворотом.

Ты думаешь, бессмертие неубедительно?
Но что же делать, что же делать?
А вот душа — задумалась мечтательно:
Надеется на Божью милость.

И человек на Бога вдруг положится:
Все просто, не непоправимо.
И замерцает мартовская лужица
Звездой далекой Вифлеема.

* * *

Из белой весенней ночи
Сделана ваша душа.
Она в моей отражалась,
Как маленький Млечный Путь.

Туманностью Андромеды
Хотелось обеим стать.
Но кончилось тем, что стали
Души туманом ночным.

А помните, птицы летели
Сквозь души наши весной?
Сияли утро и море,
Вода становилась огнем.

Я сказал ваше имя, и в море
Вырос певучий цветок.
Я почти изобрел, я знаю,
Заменитель вечности — и

Той ночью душа светилась,
Как маленький Млечный Путь.
Я думал о белой ночи,
В которой ваша душа.

* * *

Прощайте, Кощей Кощеич!
Еще кощее Кощея
Средь пищи, вещей и чая
Пищала тощая шея,
Несчастье нам завещая.

Но светлые чародеи
Умчали нас в эмпиреи,
В лазурно-смуглый Египет
Династии Птолемеев,

В алмазный воздух Памира,
В страну Лиловых Пигмеев —
О, мы улетели в лепет
Земфиры, зефира, эфира!

На мгле, на волшебном кристалле,
На пламени мы улетали!

В лазурном и лунном небе
Нашли мы Царевну Лебедь,
Чертог изумрудной игрушки,
Прекрасной Царевны Лягушки!

Прощайте, Кощей Кощеич!
Здорово, Иван Царевич!

* * *

Арабским удивительным дворцом,
игрой узора бледно-розовато-
сиреневато-сизого, замысловатой
игрой любуясь…
Но, усталый соглядатай,
я видел девушку с особенным лицом.

Слепая девушка ходила подле нас
с водительницей, объяснявшей очень скоро,
и осторожно трогала она
сиреневатый край узора.

Но что наказанная слепотой
могла узнать о нежной, о нежнейшей
утонченности той, изысканности той,
искусственности той, изнеженности той?
Был взор слепой, слепой, слепейший.

И я мечтал о том, что снидет Царь Царей
в сиянии, в алмазном свете,
что вот — Он исцелит, что Он велит прозреть,
дабы узреть,
узреть узоры эти!

* * *

Ловите рифмы — невидимки