Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

Засучив рукава, раскрасневшаяся дородная тетка Матрена пекла блины. Она наливала тесто из опарницы на сковородку, ловко орудуя сковородником, задвигала ее в жаркую печь, поближе к огню и тем же сковородником вытаскивала другие сковородки с уже готовыми блинами. Быстро поворачивалась, подносила шипящую сковородку к столу, сбрасывала блин в глубокую миску, и затем все повторялось сначала. Вид у Матрены был решительный, строгий, будто она по меньшей мере была кузнецом и стояла у наковальни.

За широким столом молча ели блины муж Матрены Тимофей, узколицый, небритый мужчина, неуловимо чем-то похожий на суслика, и ее дочь Феня.

Заметив Нюшку, Феня едва не поперхнулась блином и, взглянув на стенные часы, поднялась из-за стола.

— Кончай, мама... На работу пора. И так опаздываешь.

Она поспешно оделась и вышла за дверь.

— А ну еще по парочке, — сказала Матрена, круто поворачиваясь к столу и сбрасывая со сковородки в миску горячие блины.

Нюша обратилась к Тимофею:

— Дядя Тимоша! Скажите вы тетке Матрене...

— А-а, рассыльная! — засмеялся Тимофей, придвигая к себе сметану. — Блинов хочешь? Гречневые... с пылу-жару. Мы тут с Фенькой наперегонки схватились, кто больше умнет.

— Вы почему не на работе? — спросила Нюша. — Почему солому не возите?

Матрена, сделав вид, что не замечает дивчину, вновь загремела сковородником:

— Тимофей, кого это бог принес?

— Нюшка Ветлугина заявилась... — лениво отозвался Тимофей.

— А я думала, что ее будущий отчим пожаловал, сам старший конюх...

— Тихон Кузьмич, поди, только что похмеляется. После вчерашнего сватовства у него головка болит... Аграфена ему сейчас на особинку жарит-парит.

Нюшка растерянно посмотрела на Осьмухиных. Ох уж этот Горелов! Сколько недобрых разговоров вызвало его сватовство к Нюшкиной матери.

— Тетя Матрена! Дядя Тимофей! — умоляюще заговорила она. — Почему вы за соломой не поехали? Вам же дали вчера наряд!

Отложив сковородник, Матрена уперла руки в бока:

— Да разве же это работа — гнилую солому из-под снега выкапывать? Додумались тоже, начальнички!.. Профукали корма-то, а теперь людьми помыкают! Ты что об этом понимать можешь? Да кто ты такая, чтобы наставлять меня?..

— А она, Матрена, зампред! — вытирая ладонью масленые губы, ухмыльнулся Тимофей. — Ко всем дыркам затычка...

— Так не пойдете на работу? — с трудом сдерживая себя, спросила Нюшка.

— И не подумаем! — бросила Матрена. — Какая уж тут работа! Собрались в артели Тюха с Матюхой, Колупай с братом — вот теперь и трещит все по швам...

— А я... я говорю... пойдете! — взорвалась Нюшка. — Я вот председателя кликну... Он вам...

Она бросилась к двери и чуть было не опрокинула ведро с водой. И тут ее словно бес попутал. Не помня себя, Нюшка схватила ведро и с размаху выплеснула воду в печь, на горящие дрова. Огонь с шипением потух, из печного чела повалил густой чадный дым.

— Ах ты... затычка! Бес лукавый! — завопила Матрена.

Нюшка выронила из рук ведро, бросилась в сени, спрыгнула с крыльца и помчалась вдоль деревни. А следом за ней, воинственно размахивая сковородником, тяжело топала Матрена и на всю улицу проклинала басурманку Нюшку.

Из домов высыпали любопытные, откуда-то появились вездесущие мальчишки.

— Айда, ребята! — кричали они.

— Нюшка Ветлугина чужие блины съела!

— Ее сковородником бить будут!

Нюшка понимала, что бежать вот так вдоль всей улицы, на глазах у людей, смешно и глупо, но остановиться уже не могла и только свернула в переулок. И тут она неожиданно налетела на Матвея Петровича, дядю Васю и Степу Ковшова.

— Бег на дальнюю дистанцию! — Матвей Петрович, усмехаясь, задержал Нюшу. — Очень интересно!

Размахивая сковородником, подбежала запыхавшаяся Осьмухина.

— Помилуйте, Матрена Силантьевна. — Матвей Петрович отобрал у разгневанной женщины сковородник. — Что за спешка?

— И это девки пошли! Да я жаловаться буду... До суда дойду! — продолжала вопить Матрена.

Подошли колхозники.

Матвею Петровичу наконец удалось немного успокоить Матрену и узнать от нее, что Нюшка, как разбойник, ворвалась к ней в дом, залила водой огонь в печи и не дала допечь блины.

Кругом весело засмеялись:

— Это лихо!

— Нюшка, она может!

— Гляди, скоро и печки крушить начнет! И двери высаживать!

Нюша густо покраснела. Потом, заметив, что Матвей Петрович с удивлением покосился на нее, а Степа прыснул в кулак, она вдруг вплотную подошла к Матрене:

— Вы уж все говорите... по правде! Пусть люди слышат. Почему вы с Тимофеем на работу не ходите? Почему дома отсиживаетесь?.. Полдень скоро, а вы блины печете...

— Да кто ты такая? — вновь взбеленилась Матрена. — Уборщица при правлении, девка на побегушках, а тоже во все нос суешь...

— А это не так уж плохо... — заметил Матвей Петрович. — Она ведь колхозница, за артельное дело болеет. Да к тому же с сегодняшнего дня Нюша еще и секретарь комсомольской ячейки.

— Секретарь! — удивилась Матрена. — Так зачем же блины губить?.. Ты меня убеди, сагитируй!

— Уж я ли тебя не агитировал вчера, — покачал головой Василий Силыч. — Семь потов спустил. И так и этак обхаживал.. А ты все ж на работу не вышла. Совесть надо иметь!..