Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Затерянные в океане

Ланжале, который ни одной минуты не терял присутствия духа, ни на секунду не выпускал Гроляра из рук, так как последний ни к чему совершенно не был способен в это время и, вероятно, дал бы захлестнуть себя первой же волне, а это было главное, чего следовало опасаться потерпевшим крушение, так как спасательные пояса удерживали их на поверхности воды.

Вся ночь прошла в непрерывной борьбе против урагана, так что за это время товарищи по несчастью не имели возможности обменяться хотя бы парой слов: из груди их вырывались время от времени лишь отрывистые восклицания, несвязные и почти безотчетные.

Гроляр долгое время не мог прийти в себя, так как в нем физические ощущения всегда порабощали рассудок, а не рассудок подчинял их себе; но когда на горизонте показались первые признаки рассвета, он понял, что самая страшная опасность миновала, и вместе с этим к нему вернулось немного мужества и надежды.

— Спасибо тебе, Ланжале, — сказал он, — я никогда не забуду, что второй раз обязан тебе жизнью.

— Поздно же ты, друг милый, спохватился, — заметил Парижанин, — если бы я выпустил тебя из рук хоть на одну секунду, ты уже давно бы был на дне океана!

С удалением циклона, пронесшегося к югу, море начало как бы успокаиваться, и мало-помалу наши приятели стали без особых усилий держаться на воде и свободно владеть руками.

Вскоре солнце осветило своими приветливыми лучами все еще взбаламученный океан, после чего волны его стали постепенно успокаиваться.

— Что ни говори, а все же это странный способ спасения: самому кидаться в море!

— Д-да… Но без этого способа ты бы давно был в желудке какой-нибудь прожорливой акулы!

— Или, быть может, преспокойно спал бы на своей койке на «Фрелоне» — ведь нам с тобой ничего не известно о том, не продолжает ли это отважное маленькое судно нестись по волнам, спеша догнать свою эскадру!

— Неужели ты в самом деле так думаешь?

— Хм!.. Мне кажется, что «Фрелон» во всяком случае устойчивее и прочнее нас с тобой и потому может лучше противиться волнам и ветру.

— Да пойми же ты наконец, что именно благодаря нашей легкости мы и уцелели, а «Фрелон» не мог устоять ни одной секунды против напора и всесокрушающего круговорота водяного смерча, да этого не могло бы выдержать ни одно судно в мире, как бы велико и устойчиво оно ни было!

Но несмотря на все эти разъяснения, Гроляр продолжал бы сомневаться в гибели злополучного маленького судна, если бы случайно внимание Ланжале не было привлечено громадной плывущей в их направлении доской. Двумя-тремя движениями рук Ланжале подплыл к этой доске, и невольный крик вырвался из его груди. Он толкнул доску к Гроляру со словами:

— Вот, прочти своими глазами эту надпись!

— «Фрелон».

Это была одна из больших обшивочных досок погибшего судна.

— Уж тебе, видно, на роду написано всегда быть правым! — сказал убежденный теперь сыщик. — Но пусть даже так, все же я боюсь, что мы избежали одной беды для того, чтобы попасть в другую, еще худшую, а именно — умереть голодной смертью посреди океана!

— В этом ты весьма заблуждаешься: в наших поясах есть запас провизии, которого может хватить на шесть суток, — мясных консервов, шоколада, сухарей и вяленого мяса; кроме того, фляга коньяку и фляга пресной воды, вмещающая восемь литров.

— Что все это значит в том положении, в каком мы находимся?!

— Не Бог весть как много, согласен, но все же и немало; кроме того, я имею еще нечто, чем могу тебя порадовать: смотри, видишь эту темную полосу на фиолетовом фоне горизонта?

— Это маленькое темное облачко, которое как бы уходит в море, там, на юго-востоке?

— Ах ты, пресноводный моряк! То, что ты принимаешь за облако, не что иное, как берег одного из множества рассеянных здесь островов. И так как течение несет нас как раз в этом направлении, то только какое-нибудь особенное несчастье может помешать нам высадиться на этот берег еще до заката солнца, готов тебе в этом поручиться.

— Я должен тебе верить, хотя, признаюсь, никак не могу различить, что это не облако, а земля!

— Разве ты не можешь догадаться, что облако в лучах восхода непременно окрасилось бы алыми отблесками зари… Впрочем, можешь не верить, если хочешь! — Ланжале вдруг смолк, оборвав речь на полуслове, и, заслонив глаза рукой, стал внимательно всматриваться в одну темную точку на расстоянии приблизительно полумили.

— Что так привлекло твое внимание? — осведомился Гроляр.

— Это или остов судна, или подводная скала, — ответил Ланжале, — на известном расстоянии и то и другое производит совершенно одинаковое впечатление и кажется как бы движущимся, хотя скала, конечно, стоит неподвижно, а движутся волны.

— Но какой нам прок в том или в другом?

— Если это скала и, быть может, достаточно большая, то мы будем иметь возможность отдохнуть, взобравшись на нее. Если же это обломок или остов судна, то и на нем нам можно будет отдохнуть; кроме того… впрочем, подожди меня; я подплыву поближе и затем вернусь за тобой через каких-нибудь десять минут.

— Нет, нет, не оставляй меня одного! — заныл по обыкновению Гроляр.

— Но для нас может быть очень важно узнать…