Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона, Стихотворения

Мун был поражен, когда я произнесла эти слова, но сказал нарочито грустно, что ни одна из нас не угадала и что мы все были к нему антипатично настроены. Он сказал, что подумал о религиозной книге, которую его брат Ральф прислал ему во Фландрию. Он изучал книгу в Йорке несколько месяцев, она называлась "Четыре лучшие вещи", но он не помнил фамилии автора.

Мне хватило ума промолчать, но мое сердце сильно забилось. Я прекрасно знала, что автором книги был господин Болтон, и конечно, имя "Болтон" из его воображения было перенесено ко мне в голову, я прочитала ребус по поводу "болта" на церковной двери! Мун тоже все понял, потому что скрыл фамилию автора.

Разговор еще продолжался, матушка была весьма скабрезно настроена, сэр Томас - игриво, Мун был вежлив, отец - добродушен, Джеймс - весьма серьезен, Ричард - скушен, а потом мы перешли к десерту, который, как всегда осенью, был лучшим блюдом нашего ужина - винздорские груши, мушмула, яблоки из Гринхастинга, Кентский пеппин, греческие орехи, фундук, марципан, засахаренные айва и чернослив, приготовленные в виде фигурок людей и животных, и сладкие вина Греции и Португалии.

И вдруг задул ужасно холодный ветер с Запада - к нам прибежал помощник отца. Он извинился перед гостями, а когда отец спросил его, в чем дело, воскликнул:

- Ваша милость, с почтой из Лондона пришли неприятные новости, касающиеся Ирландии.

- Ирландия, - повторил отец. - Что за черт, какое отношение ко мне имеет Ирландия? У меня там нет ни денег, ни земель, ни родственников, только родственники моей матери, которых я никогда не видел. Что мне до Ирландии! Нет, сэр, если бы вы мне сказали, что что-то случилось в Уэльсе…

Матушка приказала продолжать и не обращать внимания на шуточки его милости, и он рассказал нам, что стало ему известно о подстрекательстве Рори О'Мура, который торжественно поклялся поддерживать Ковенант, опротестовал верность королю Карлу и неприятие парламента и собрал армию в тридцать тысяч человек и жестоко расправился с шотландскими и английскими жителями. Армия уже захватила весь Ольстер и, наверное, к этому времени захватила Дублинский замок и Пейл. Короче говоря, вся Ирландия была потеряна, потому что две тысячи пехотинцев и тысяча всадников не защитят Дандолк и Дрохеду и те города, что оставались не захваченными. Ирландцы решили отомстить за прежние унижения, когда земли их отцов были захвачены и разорены шотландцами и англичанами.

Служащий рассказал о тысячах людей - женщин и детей в графстве Тайрон, которых раздевали догола и убивали, сжигали заживо в разграбленных домах, изгоняли в трясину и болота, бросали в реки, чтобы утопить. Всех поверг в ужас рассказ о восемнадцати шотландских младенцах, повешенных на крюках. Одного толстяка-шотландца убили, а из его жира сделали свечи для алтаря. Рассказывали о человеке, из которого, пока он был жив, вырезали полоски мяса, а в рот засовывали горячие угли. Такие зверства происходили не только в Ольстере, но и в Конноте и Лайнстере. Служащий продолжал перечислять новые жуткие подробности, пока мой отец не сказал ему, что на десерт с нас достаточно, и служащий ушел.

Мы помолчали и помолились, а затем сэр Томас презрительно заметил:

- Если бы они не обезглавили графа Страффорда, с нами не произошли бы эти страшные вещи. Милорд Эссекс, назначенный на его место, носа не показывал в Ирландии, а его помощники - просто тряпки.

Матушка сказала:

- Ну, капитан Верне, если вас пошлют в Ирландию, надеюсь, вы проявите себя лучше, чем в кампании против шотландцев… Но сдается мне, парламент пошлет туда тех же самых шотландцев, они станут таскать для них каштаны из огня, помните, как Эзопова обезьяна использовала для этого кошачью лапу?

Отец добавил:

- Очень плохие новости, большие раздоры ждут страну, а нас - повышение налогов.

Мун промолчал, а потом сказал, что ему рано утром надо быть у отца в Клейдоне, оттуда он отправится за назначением в Лондон. Он сказал, что ему этого очень не хочется, ведь мистер Пауэлл пригласил его погостить у нас.

Через несколько минут сэр Томас и Мун покинули нас, и у меня не было возможности переброситься хотя бы словечком с Myном наедине, потому что сэр Томас был все время рядом с ним. Я чувствовала, что его ко мне необычайно тянет. Я чувствовала это, как всегда ощущает женщина, когда мужчина в нее влюблен. Я ужасно злилась на мать за то, что она так бесцеремонно разговаривала с Муном. Мне хотелось сказать ему, как мне жаль, что ему предстоит отправляться на войну, а нам так и не выпал случай поговорить наедине. Но я ничего не успела, только постаралась избежать церемонии прощания у ворот, где все домашние собрались пожелать ему удачи и просить отомстить этим мерзким волкам из Ирландии.

Я надеюсь, что когда Мун заметит, что меня среди них нет, он поймет, что я не могу стоять и махать ему рукой или платком, потому что боюсь не сдержать слез.