Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона, Стихотворения

- Сэр, должна признаться, что я действительно женщина, но если бы вы не были так пьяны, то вели бы себя прилично и не стали бы со мной так грубо обращаться. Ну, да ладно. Я молилась в церкви. Мне не терпелось сходить туда и помолиться. Дверь была открыта, и я вошла.

- Где твой фонарь? - спросил викарий.

- У меня его нет, я пришла без фонаря и свечки.

- Я видел свет в северных окнах церкви всего полчаса назад, - заявил викарий. - Я в тот момент встал, чтобы впустить кошку. Накинув на себя что попало под руку, - я подумал, что в церкви воры, и я схватил нож, подошел к крыльцу. Заслышав голоса, я спрятался в кустах. Потом из церкви вышел молодой щеголь, но я увидел у него шпагу и не посмел к нему приблизиться, я стал ждать, когда церковь покинет дама. Пономарь вошел в калитку и не заметил меня. Я шепотом его позвал, чтобы предупредить об опасности, но он - глух и не услышал меня. Пономарь вошел в церковь, Господь уберег его, ему не причинили никакого вреда. Он стал звонить в колокола. Если в церкви никого больше не осталось, то можно решить, что вы и молодой щеголь были там вдвоем, когда я увидел свет в церкви.

- Сэр, вы можете думать, что вам угодно, но если вы обнаружите, что в церкви что-то испорчено или пропало, прошу вас, не вините в этом меня. Вам следует винить только ваше пьянство, потому что вы не задвинули болт, когда уходили из церкви вчера. Я же вам уже говорила, может, вы позабыли об этом из-за пьянства, я рано встала и пришла в церковь, чтобы помолиться. Пономарь видел, как я молилась, стоя на коленях на нашем обычном месте, и он вам это подтвердит, вот и все, что я могу вам сказать.

Но священник заставил меня вернуться вместе с ним в церковь, угрожая мне ножом, нашел там фонарь, забытый Муном, который стоял в углу. Викарий потрогал его: железо фонаря хранило тепло.

Он назвал меня шлюхой и закатил глаза, как это делают актеры во время представления. Викарий сказал, что я осквернила церковь, использовав ее для свидания, и что за подобный грех мне уготовано вечно гореть в аду.

Я была вне себя от возмущения, когда он начал говорить со мной в подобной манере, подхватила фонарь и стукнула ему по голове. Но викарию удалось увернуться от удара. Фонарь задел нож и разбился. Он назвал меня сварливой мегерой, фурией и вавилонской ведьмой. Пономарь слышал эти обвинения и был до того изумлен, что застыл на месте, даже пропустив время, чтобы снова начать звонить.

Я вырвалась и побежала к дому. Двери были открыты, я вошла и услышала шум приготовлений к завтраку. Мне встретилась парочка слуг и показалось, что они странно посмотрели на меня, но ничего не сказали, а только поздоровались. Я поднялась в спальню. Еще не было восьми часов. Мне нужно было привести в порядок волосы и одежду. Зара лежала в постели и жевала бисквит.

Сестра сказала мне:

- Мари, что с твоими волосами, откуда ты пришла?

- Из церкви, - сказала я.

- Ты давно ушла из дома? - хитро, как кошечка, поинтересовалась Зара.

- Колокол звонил по матушке Кетчер, - сказала я, пытаясь отвлечь сестрицу. - Она утонула в пруду у мельницы. Как ты думаешь, она сама утопилась?

- Что ж, вполне возможно, - тихо захихикала Зара, - а может, ты ее толкнула. Ты всегда задумываешь что-нибудь странное. Тебя так давно не было в постели, что ты за это время могла бы утопить десяток старух!

Я подбежала к постели, держа в руках тяжелую щетку для волос с длинной ручкой, и сильно стукнула Зару по голове, а она попыталась скрыться под одеялом. Я стала бить ее по локтям и коленям, колотя по покрывалу, и предупредила сестрицу, что если она скажет еще хоть одно слово, я вытащу ее из-под покрывала за уши и стану выкручивать ей руки, пока она не вымолит пощады. Мне никогда не удавалось договориться с Зарой, мне всегда приходилось драться с ней или угрожать ей. Вот сестра Анна была хорошей, ее можно было умаслить словами и поцелуйчиками, Анна была на два года моложе Зары.

Я переоделась, умылась и привела в порядок волосы, потом спустилась вниз, вошла в столовую и поздоровалась с родителями, которые, к моему облегчению, приветствовали меня, как обычно. Они беседовали с дядюшкой Джонсом из Стендфорда. Он пришел незадолго до меня и рассказал, что встал очень рано, чтобы отправиться по делам в Бекли, и там застать какого-то джентльмена. Он успел, правда, отправился не позавтракав и сейчас умирал с голода, вот и решил заехать к нам.

Дядюшка продолжал подробно говорить о каких-то пустяках, а родители отвечали ему односложно, потому что у нас существовало правило не болтать за завтраком. Потом дядюшка заметил:

- Когда я рано утром проезжал мимо вашего дома, в миле отсюда, в полумраке чуть не наехал на идущего мне навстречу джентльмена. Он меня обругал, и я его узнал, правда никак не мог вспомнить его имя. Теперь я его вспомнил. Это был студент из Магдален Холл, которого я встретил у вас четыре года назад. Этот молодой человек, младший сын королевского знаменосца, настолько плохо занимался, что ему пришлось покинуть Оксфорд. С тех пор он здорово вырос и стал больше похож на мошенника.