Собрание сочинений в 50 томах. Том 20. Ожерелье королевы

— Ну вот еще! Четыре с половиной льё по такому льду! Нет, нет!

— Вам хорошо заплатят, — сказала старшая из дам по-немецки.

— Вам заплатят, — повторил кучеру офицер по-французски.

— А сколько? — спросил тот, не двигаясь со своих козел и, по-видимому, не особенно доверяя обещанию. — Ведь дело не в том только, чтобы доехать до Версаля, господин офицер: надо еще и возвращаться.

— Достаточно будет луидора? — спросила офицера также по-немецки дама помоложе.

— Тебе предлагают луидор, — повторил молодой человек.

— Луидор — это самая цена, — проворчал кучер, — так как я рискую поломать ноги своим лошадям.

— Мошенник, ты имеешь право требовать только три ливра отсюда до дворца Л а Мюэтт, который на полдороге. Таким образом, считая оба конца, ты имеешь право только на двенадцать ливров, а вместо них ты получаешь двадцать четыре.

— О, не торгуйтесь, — сказала старшая из дам, — два, три, двадцать луидоров, лишь бы только он сейчас же трогался и ехал не останавливаясь.

— Одного луидора достаточно, сударыня, — отвечал офицер. — Ну, негодяй, — продолжал он, обращаясь к кучеру, — долой с козел и отворяй дверцы.

— Я хочу получить плату вперед, — сказал кучер.

— Мало ли чего ты хочешь!

— Я имею право требовать это.

Офицер сделал движение к нему.

— Заплатим вперед, заплатим, — сказала старшая дама по-немецки.

И она стала поспешно рыться в кармане.

— Боже мой! — сказала она тихо своей спутнице. — У меня нет кошелька.

— Неужели?

— А ваш кошелек, Андре, с вами?

Молодая женщина с таким же беспокойством ощупала свой карман.

— Я… Нет, у меня его также нет.

— Поглядите хорошенько в карманах.

— Это бесполезно, — с неудовольствием отвечала молодая женщина, видевшая, что офицер наблюдает за ними все время, пока длились эти переговоры, а кучер, ворча себе что-то под нос, уже растянул свой большой рот для улыбки, хваля себя за благоразумную осторожность.

Дамы напрасно обыскивали свои карманы: ни та ни другая не нашла ни одного су.

Офицер видел, как они выходили из себя, то бледнея, то краснея. Положение становилось затруднительным.

Дамы уже готовы были отдать в залог цепочку или какую-нибудь драгоценность, когда офицер, щадя их самолюбие, вынул из кошелька луидор и протянул его кучеру.

Тот взял луидор, оглядел его и взвесил, между тем как одна из дам благодарила офицера, затем открыл дверцы, и обе дамы вошли в карету.

— А теперь, метр мошенник, — сказал ему молодой человек, — отвези этих дам, и как следует, без всякого обмана, слышишь?

— О, такие разговоры напрасны, господин офицер: это подразумевается само собой.

Во время этого короткого диалога дамы совещались между собой.

Они с настоящим ужасом видели, что проводник и покровитель собирается их оставить.

— Мадам, — тихо сказала дама помоложе своей спутнице, — он не должен бросать нас одних.

— Почему же? Спросим у него его имя и адрес; а завтра мы отошлем ему его луидор с благодарственной записочкой, которую вы напишете.

— Нет, мадам, пусть остается, умоляю вас… Если кучер окажется нечестным, если он начнет вытворять что-нибудь дорогой… В такую погоду дороги очень плохи. К кому мы обратимся за помощью?

— Да ведь у нас есть его номер и литера бюро.

— Да, и я не спорю, что вы можете потом приказать дать ему сколько угодно плетей; но если в ожидании этого вы не приедете сегодня ночью в Версаль, что тогда скажут, великий Боже!

Старшая из дам задумалась.

— Это правда, — сказала она.

В это время офицер уже откланивался, собираясь уходить.

— Сударь, сударь, — сказала по-немецки Андре, — еще одно слово, только одно слово…

— К вашим услугам, сударыня, — отвечал офицер, видимо недовольный, но с прежней изысканной вежливостью в тоне голоса и в выражении лица.

— Сударь, — продолжала Андре, — вы не можете отказать нам еще в одной любезности после стольких услуг.

— Я слушаю.

— Мы должны признаться вам, что боимся этого кучера: когда вы договаривались, он показался нам таким злым.

— Вы напрасно беспокоитесь, — сказал офицер, — я знаю его номер, 107, и литеру бюро, Z. Если он причинит вам какую-нибудь неприятность, обратитесь ко мне.

— К вам! — забывшись, воскликнула Андре по-французски. — Как мы обратимся к вам?! Мы даже не знаем вашего имени!

Молодой человек отступил на шаг назад.

— Вы говорите по-французски, — с изумлением сказал он, — и заставляете меня целые полчаса коверкать немецкий язык! О, право, сударыня, это очень нехорошо.

— Простите, сударь, — сказала по-французски другая дама, храбро придя на помощь своей смутившейся спутнице. — Вы видите, что хотя мы, может быть, и не иностранки, но все же заблудились в Париже и теперь попали в непривычный для нас фиакр. Вы светский человек и понимаете, что мы находимся в совершенно необычных для нас условиях. Помочь нам только наполовину — значило бы не помочь совсем. Вы проявили подлинную сдержанность и скромность. У нас сложилось о вас хорошее мнение. Не заставляйте менять его. Не судите о нас дурно, и если вы можете оказать нам услугу, не стесняйтесь сделать это. Или позвольте нам поблагодарить вас и искать поддержки у другого.