Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Вы, моя милая, не имеете больше права так разговаривать! Вы больше не королева! Ах, впрочем, вы королева Шотландии! Так мы и отправим вас туда. Царствуйте себе на здоровье среди ваших туманов.

После бурного порыва скорби силы вдруг изменили Марии, и с рыданием она упала к подножию постели, на которой покоился король.

— Госпожа де Фиеск, — совершенно спокойно приказала Екатерина, — извольте немедленно разыскать герцога Орлеанского. А вы, господа, — обратилась она к герцогу де Гизу и кардиналу, — знайте, что Генеральные штаты, которые еще четверть часа назад были на вашей стороне, сейчас стоят за нас! Мы с герцогом Бурбонским постановили: я буду правительницей, он — главнокомандующим! Господин де Гиз, поскольку вы еще в должности великого магистра, извольте исполнять ваш долг: объявите о смерти короля Франциска Второго.

— Король скончался, — глухо произнес герцог.

И герольд повторил на пороге большого зала, как требовал обычай:

— Король скончался! Король скончался! Король скончался! Молите Господа о спасении его души!

И сейчас же первый придворный сановник воскликнул:

— Да здравствует король!

Тоща г-жа де Фиеск подвела маленького герцога Орлеанского к королеве Екатерине, и та, взяв его за руку, вывела в залу и показала придворным.

— Да здравствует наш добрый король Карл Девятый! — раздались их крики.

Кардинал и герцог остались одни.

— Так и кончилось наше счастье! — печально покачал головой кардинал.

Честолюбивый герцог возразил:

— Наше — возможно, но не нашего дома! Мы еще проложим дорогу для моего сына.

— Как бы нам снова сговориться с королевой Екатериной? — озабоченно спросил Карл Лотарингский.

— Подождем, пока она рассорится со своими Бурбонами и гугенотами.

И, продолжая разговор, они покинули комнату через потайную дверь.

Мария Стюарт в это время целовала восковую руку Франциска:

— Увы! Никто, кроме меня, не плачет над тобой! Бедный ты мой, как ты любил меня!

— Но я тоже здесь, государыня, — с глазами, полными слез, сказал Габриэль де Монтгомери, все время державшийся в стороне.

— О, благодарю вас! — с признательностью взглянула на него Мария.

— Но я не только буду оплакивать его, — прошептал Габриэль, следя издали, как важно выступает Монморанси рядом с Екатериной Медичи. — Вполне возможно, что я отомщу за него! Если коннетабль снова стал всемогущ, мы с ним еще поборемся!

XXXIV ПРОЩАЙ, ФРАНЦИЯ!

Восемь месяцев спустя после кончины Франциска II, 15 августа 1561 года, Мария Стюарт готовилась к отплытию из Кале в Шотландию.

В течение этих восьми месяцев она каждый день и каждый час противилась настояниям не только Екатерины Медичи, но даже и своих дядюшек, жаждавших удалить ее из Франции. Мария никак не могла решиться расстаться с этой милой ее сердцу страной, где она была счастлива и любима.

Несмотря на всю скорбь, она побывала по приглашению своего дядюшки кардинала Лотарингского в Реймсе и там, в Шампани, оставалась до весны. Потом, коща религиозная смута докатилась до Шотландии, она наконец решилась на отъезд. В решении этом сыграла свою определенную роль и ненависть Екатерины Медичи, преследовавшая ее всюду.

Итак, в июле она простилась с двором в Сен-Жермене.

В качестве вдовствующей королевы она получила ренту в двадцать тысяч ливров от доходов Турени и Пуату. Кроме того, у нее было немало драгоценностей. Такая добыча вполне могла бы соблазнить какого-нибудь "джентльмена удачи". Можно было также опасаться какого-либо выпада со стороны Елизаветы Английской, уже видевшей в молодой шотландской королеве свою соперницу. Поэтому несколько человек из дворян вызвались проводить Марию до ее резиденции. Прибыв в Кале, она увидела там не только своих дядюшек, но и многих блестящих придворных.

В порту уже стояли наготове две галеры, но тем не менее она провела в Кале еще шесть дней, ибо все провожавшие ее никак не могли с нею расстаться. Наконец, назначили срок отплытия — 15 августа. День выдался какой-то грустный, серый, хотя дождя и ветра не было. На берегу Мария, желая поблагодарить всех провожавших, каждому протянула руку для прощального поцелуя. И все подходили и почтительно, преклонив колено, касались губами этой прелестной руки. Последним подошел какой-то человек, следовавший за Марией от самого Сен-Жерменского предместья. Закутавшись в плащ и надвинув шляпу, он ехал позади всех и ни с кем не разговаривал.

И коща он преклонил колено и обнажил голову, Мария узнала Габриэля де Монтгомери.

— Как, граф, это вы? Верный друг, я счастлива видеть вас! Как бы мне хотелось выразить свою признательность не только словами, но — увы! — здесь у меня нет другой возможности. Если бы вы согласились последовать со мной в бедную мою Шотландию…

— Таково и мое желание, — порывисто воскликнул Габриэль, — но одна важная причина удерживает меня во Франции. Есть некая особа, которая мне дорога и священна… я не встречался с ней два года, и она в это время…

— Неужели вы говорите о Диане де Кастро? — перебила его Мария.