Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Этого я не знаю, но так предполагаю и на это надеюсь, господин виконт… Ведь он был сильный, мужественный человек и, так же как и вы, достойно боролся с несчастьем и страданиями. А если он жив, то не откажется, как отказалась герцогиня Валантинуа, открыть вам тайну, от которой зависит ваше счастье.

— Но где найти его? Кого просить от этом? Алоиза, ради Создателя, говори!

— Это страшная история, господин виконт… И по приказу вашего отца я поклялась своему мужу никогда вас не посвящать в нее, потому что, едва она станет известна вам, вы очертя голову подвергнете себя чудовищным опасностям! Вы объявите войну врагам, которые во сто крат сильнее вас. Но и самая отчаянная опасность лучше верной смерти. Вы приняли решение умереть, и я знаю, что вы не отступитесь перед этим. И я рассудила, что лучше уж подтолкнуть вас на эту невероятно трудную борьбу… Тогда, по крайней мере, вы, может, и уцелеете… Итак, я вам все расскажу, господин виконт, а Господь Бог, быть может, простит меня за клятвопреступление.

— Да, несомненно простит, моя добрая Алоиза… Отец! Мой отец жив!.. Говори же скорее!

Но в это время послышался осторожный стук в дверь, и вошел Нострадамус.

— О, господин д’Эксмес, каким бодрым и оживленным я вас застаю! — обратился он к Габриэлю. — В добрый час! Не таким вы были месяц назад. Вы, кажется, совсем готовы выступить в поход?

— Выступить в поход? Вы правы, — ответил Габриэль, устремив горящий взгляд на Алоизу.

— Тоща врачу здесь больше нечего делать, как я вижу, — улыбнулся Нострадамус.

— Только принять мою признательность, мэтр, и… я не смею это назвать оплатою ваших услуг, ибо в известных случаях за жизнь не платят…

И Габриэль, пожав руки врачу, вложил в них столбик золотых монет.

— Благодарствуйте, виконт, — сказал Нострадамус, — но позвольте и мне сделать вам подарок, не лишенный, по-моему, ценности.

— Что за подарок, мэтр?

— Вы знаете, господин виконт, что я изучал не только болезни людей; мне хотелось видеть дальше и глубже, хотелось проникнуть в их судьбы. Задача, исполненная сомнений и неясностей! Я не внес в нее света, но иной раз, думается мне, замечал в ней некоторые проблески. Согласно моему убеждению, Бог дважды предначертывает всеобъемлющий план каждой человеческой судьбы: в светилах неба — родины человека и в линиях его руки — путаной, зашифрованной книги, которую человек всегда носит с собою, но не умеет читать ее даже по складам, если не проделал предварительно бесчисленных исследований. Много дней и много ночей посвятил я, господин виконт, изучению этих двух наук — хиромантии и астрологии. Я прозревал грядущее, и, быть может, некоторые мои пророчества удивят людей, которые будут жить через тысячу лет. Однако я знаю, что истина проскальзывает в них только мельком… Тем не менее я уверен, что у меня бывают минуты ясновидения, виконт. В одну из этих слишком редких минут, двадцать пять лет назад, я узрел судьбу одного из придворных короля Франциска, ясно начертанную в аспекте светил и в сложных линиях его руки. Эта странная, причудливая, грозная судьба поразила меня. Представьте себе мое изумление, когда на вашей ладони и в аспекте ваших планет я различил гороскоп, сходный с тем, что меня так поразил когда-то. Но прошедшие двадцать пять лет затуманили его в моей памяти. Наконец, с месяц назад, господин виконт, вы в бреду произнесли одно имя. Я расслышал только имя, но оно ошеломило меня: имя графа де Монтгомери.

— Графа де Монтгомери? — повторил в испуге Габриэль.

— Я повторяю, господин виконт: я расслышал только это имя, а до остального мне не было дела. Ибо так звали человека, чей жребий когда-то предстал предо мной в полном свете, как природа в полдень. Я поспешил домой, перерыл свои старые бумаги и нашел гороскоп графа де Монтгомери. Но странная вещь, господин виконт, еще не встречавшаяся мне за тридцать лет моих исследований: по-видимому, существуют какие-то таинственные связи, загадочное сродство душ между графом де Монтгомери и вами; и Бог, никогда не наделяющий двух людей совершенно одинаковой судьбою, предначертал для вас обоих несомненно одну и ту же участь. Ибо я не ошибся: линии руки и небесные светила для вас тождественны. Я не хочу сказать, что в подробностях нет никакого различия между его и вашей жизнью, но основное событие, их определяющее, одинаково. Когда-то я потерял из виду графа де Монтгомери, однако мне стало известно, что одно из моих предсказаний исполнилось: он ранил в голову короля Франциска тлеющей головешкой. Исполнилась ли его судьба в остальном, этого я не знаю. Могу только утверждать, что несчастье и смерть, грозившие ему, грозят и вам.

— Неужели? — воскликнул Габриэль.

Нострадамус подал виконту д’Эксмесу пергаментный свиток:

— Вот гороскоп, составленный мною когда-то для графа Монтгомери. Я не иначе составил бы его и для вас.

— Дайте, мэтр, дайте! — рванулся к нему Габриэль. — Это и вправду бесценный подарок, и вы не можете себе представить, как он дорог мне.