Собрание сочинений в 50 томах. Том 4. Королева Марго

К его крайнему изумлению, Актеон не бросился навстречу. Быть может, его заперли? Но тогда, почуяв, что хозяин вернулся с охоты, он стал бы выть. Карл свистал, звал — собака не являлась. Он сделал еще шага четыре, и когда свеча осветила дальний угол комнаты, увидел на полу неподвижно распростертую собаку.

— Сюда, Актеон! Ко мне! — позвал Карл и еще раз свистнул.

Собака оставалась недвижима.

Карл подбежал и прикоснулся к ней; бедное животное уже закоченело. Из его пасти, перекошенной болью, вытекло на пол несколько капель желчи, смешанной с кровавой пенистой слюной. Собака нашла берет Карла и умерла, положив голову на вещь, олицетворявшую для нее хозяина.

Глядя на труп собаки, Карл забыл о своих болях и почувствовал себя бодрее; от ярости кровь закипела у него в жилах, ему хотелось закричать; но короли, скованные собственным величием, не могут поддаваться первому порыву, которым руководится обычный человек в своих страстях или в случае самозащиты. Карл сообразил, что здесь кроется какое- то предательство, и сдержался.

Он встал на колени около собаки и опытным взглядом осмотрел труп. Глаза собаки остекленели, язык был красный и весь в язвинах — заболевание настолько своеобразное, что Карл вздрогнул.

Король вытащил из-за пояса перчатки, надел их, приподнял посиневшую губу собаки и в промежутках между острыми клыками заметил какие-то застрявшие беловатые кусочки. Вытащив несколько кусочков, он увидел, что это бумага; около этого места опухоль была сильнее, десны вздулись, а слизистая оболочка была разъедена, как купоросом. Он внимательно осмотрел все кругом. На ковре валялись два-три маленьких обрывка бумаги, похожей на ту, какую он обнаружил в пасти собаки. На одном обрывке, побольше других, сохранились остатки гравюры. У Карла волосы зашевелились, коща он разглядел эти остатки и узнал изображение охотника, которое Актеон выдрал из охотничьей книги.

— A-а! Книга была отравлена, — сказал он, побледнев.

И вдруг он вспомнил:

— Тысяча чертей! Ведь я трогал каждую страницу и каждый раз муслил палец! Вот откуда мои обмороки, боли, рвота… Я отравлен!

Под гнетом этой страшной мысли Карл на минуту замер. Потом вскочил, глухо рыча, и метнулся к двери.

— Мэтра Рене! — крикнул он. — Мэтра Рене, флорентийца! Чтобы сейчас же сбегали на мост Сен-Мишель и привели его! Чтобы через десять минут он был здесь. Пусть кто-нибудь скачет к нему верхом, возьмет лошадь для него и с ним вернется. А если придет мэтр Амбруаз Парэ, велите ему подождать.

Один из телохранителей бросился бегом исполнить приказание.

— О-о! Если понадобится, я велю пытать всех, но узнаю, кто дал эту книгу Анрио.

С каплями пота на лбу и судорожно сжатыми руками Карл стоял на месте, задыхаясь и устремив взгляд на труп собаки. Через десять минут флорентиец робко, не без тревоги, постучался в дверь. Есть люди с такой совестью, что ясной погоды в их душе не бывает.

— Войдите! — сказал Карл.

В дверях показался парфюмер. Карл подошел к нему величественно, со сжатыми губами.

— Ваше величество, вы требовали меня? — сказал Рене, весь дрожа.

— Вы ведь хороший химик? — спросил король.

— Сир…

— И вы знаете то, что знают лучшие врачи?

— Ваше величество, вы преувеличиваете мои знания.

— Нет, так говорила мне моя матушка. Кроме того, я доверяю вам и предпочитаю посоветоваться с вами, а не с кем-нибудь другим. Вот, — продолжал Карл, указывая на труп собаки, — взгляните, что такое между зубами собаки, и скажите, отчего она издохла.

В то время как Рене, взяв в руку свечу, нагнулся к полу, чтобы исполнить приказание короля и скрыть свое волнение, Карл стоял, не сводя с него глаз, и с понятным нетерпением ждал его слова, которое должно было стать для Карла или смертным приговором, или залогом выздоровления.

Рене вынул из кармана похожий на скальпель ножик, раскрыл его и кончиком отделил от десен приставшие кусочки бумаги, затем долго и внимательно разглядывал желчь и кровь, сочившиеся из каждой ранки.

— Ваше величество, признаки очень неутешительные, — сказал он с трепетом.

Карл почувствовал, как холод пробежал по его жилам и подступил к сердцу.

— Собака была отравлена? — спросил он.

— Боюсь, что так, сир.

— Каким ядом?

— Минеральным, как я предполагаю.

— Можете ли вы установить это точно?

— Да, конечно, вскрыв и исследовав желудок.

— Вскройте! Я хочу, чтоб у меня не оставалось никаких сомнений.

— Надо будет позвать кого-нибудь помочь мне.

— Я сам вам помогу, — сказал Карл.

— Вы, ваше величество?!

— Да, я. А если она отравлена, что мы обнаружим, какие признаки?

— Красноту и древовидное поражение оболочек.

— Приступим! — сказал Карл.

Рене одним ударом скальпеля вскрыл грудь борзой и сильным нажатием рук раздвинул ее стенки; Карл светил ему судорожно сжатой, дрожавшей рукой.

— Видите, ваше величество, — сказал Рене, — вот явные следы отравления. Вот та краснота, о которой я говорил вам; а вот и кровавые жилки, похожие на разросшийся корень растения, что я и назвал древовидным поражением. Я нашел все, что искал.

— Значит, собака отравлена?

— Да, ваше величество.