Собрание сочинений в 6 томах. Том 4

— Ванны у нас в каждом номере. Шума можете не опасаться. Барабанщик сбежал в Нью-Йорк, а девицы теперь осели в Майами. Кроме вас, вероятно, других гостей у меня и не будет.

Мне пришло в голову, что двое таких постояльцев окажутся, пожалуй, ценнее денег, которые они заплатят. Кандидат в президенты безусловно имеет определенный статус, он будет находиться под защитой своего посольства или того, что от этого посольства осталось. (Когда я уезжал из Порт-о-Пренса, штат его уже сократился до поверенного в делах, секретаря и двух солдат морской пехоты — вместо всей военной миссии.) Может быть, такая же мысль пришла в голову и Джонсу.

— Я, пожалуй, присоединюсь к вам, — сказал он, — если обо мне уже не позаботились. Будем вместе, точно и не сходили с парохода.

— Держитесь друг за дружку, — поддержал его судовой казначей.

— Трое! Все прочие hôteliers [2] Порт-о-Пренса будут мне завидовать.

— Зависть ближнего вещь не безопасная, — сказал судовой казначей. — Вам троим было бы куда спокойнее плыть с нами до конца рейса. Меня, например, дальше пятидесяти ярдов от порта не заманишь. В Санто-Доминго есть прекрасный отель. Роскошный отель. Могу показать вам открытки не хуже, чем у него. — Он выдвинул ящик стола, и передо мной мелькнули так называемые «приветы из Франции» — с десяток квадратных пакетиков, которые команда раскупит у него втридорога, перед тем как сойти на берег и заглянуть к мамаше Катрин или в другое, более дешевое заведение. (Я уже предвидел, что, расхваливая свой товар, казначей будет оперировать кое-какими устрашающими статистическими данными.) — Куда же я их засунул? — обратился он к мистеру Фернандесу, что было совершенно бесполезно, так как мистер Фернандес улыбнулся и сказал «да». Потом снова начал рыться в ящике, полном бланков, скрепок для бумаг, флаконов с красными, зелеными и синими чернилами, вышедших из употребления деревянных ручек с перышком, и, наконец, нашел несколько затрепанных цветных снимков плавательного бассейна, точно такого, как у меня, и креольского бара, который отличался от моего только тем, что там играл другой барабанщик.

— Мой муж едет не развлекаться, — презрительно сказала миссис Смит.

— Если не возражаете, я возьму одну открытку, — сказал Джонс и выбрал ту, где был плавательный бассейн с девицами в «бикини». — Ведь никогда не знаешь…

Эта фраза, как мне кажется, выражала самую глубокую степень его проникновения в смысл жизни.

3

На следующий день я нежился в шезлонге с подветренной стороны и, послушно покачиваясь в ритме розовато-зеленых волн, попадал то в тень, то на солнце. Я пытался читать роман, но его тяжеловесные герои, каждый шаг которых по скучным коридорам власти можно было угадать заранее, нагоняли на меня сон, и когда книга выскользнула у меня из пальцев на палубу, поднимать ее мне не захотелось. Я открыл глаза, услышав шаги представителя фармацевтической фирмы, он цеплялся за поручни и перехватывал их руками, точно карабкался вверх по лестнице. Дыхание у него было тяжелое, лицо выражало отчаянную решимость, как будто он знал твердо, куда ведет эта лестница, знал, что добираться туда стоит, но что сил на это у него не хватит. Я опять задремал, и очутился совсем один в затемненной комнате, и почувствовал прикосновение чьей-то холодной руки. Я проснулся — это был мистер Фернандес, который, видимо, потерял равновесие, когда судно вдруг дало сильный крен, и ухватился за меня, чтобы не упасть. Мне показалось, будто с черного неба посыпало золотым дождем, когда его очки вдруг вспыхнули в солнечном луче.

— Да, — сказал он с извиняющейся улыбкой. — Да, — и, пошатываясь, зашагал дальше.

В этот второй день пути пассажиров внезапно обуяла потребность двигаться — всех, кроме меня. Следующим был мистер Джонс — я все еще не мог заставить себя называть его майором. Он твердо ступал посередине палубы, приноравливаясь к ходу судна.

— Крепчает! — крикнул Джонс, проходя мимо, и у меня снова появилось ощущение, что его английский почерпнут из книг, а применительно к данному случаю, может, даже из романов Диккенса.

И вдруг, отчаянно прядая из стороны в сторону, мимо меня опять пронесся мистер Фернандес, а следом за ним коммивояжер, с мучительным трудом совершавший свое восхождение. Он хоть и потерял первое место, но упорно не желал покидать беговую дорожку. Я только успел подумать, что пора бы появиться Кандидату в президенты, не то гандикап будет слишком большой, как он возник в дверях салона. Шел он один, и ему будто чего-то недоставало, как в старинном барометре, где фигурки не появляются одновременно.

— Штормит, — сказал он, точно выправляя стилистическую погрешность мистера Джонса, и сел рядом в шезлонг.

— Надеюсь, миссис Смит хорошо себя чувствует?

— Прекрасно, — сказал он. — Прекрасно. Она сейчас в каюте, штудирует французскую грамматику. Уверяет, что своим присутствием я мешаю ей сосредоточиться.

— Французскую грамматику?