Собрание сочинений в 6 томах. Том 4

— Ну как же! Мы народ очень религиозный. Общегосударственное вероисповедание у нас — католическое. Архиепископ в изгнании, папский нунций не вернулся из Рима, а президент отлучен от церкви. В народе все водуисты, хотя водуизм обложили такими налогами, что он еле теплится. Когда-то президент был убежденным водуистом, но после отлучения он уже не может участвовать в ритуальных службах, для этого надо причащаться святых тайн по католическому обряду.

— Но это дикарство! — сказала миссис Смит.

— Мне ли судить об этом? Я не верю ни в христианского Бога, ни в богов Дагомеи. Водуисты верят и в Бога и в богов.

— Тогда во что же вы верите, доктор?

— Я верю в определенные экономические законы.

— Религия — опиум для народа? — поддел я его.

— Я не знаю, где об этом сказано у Маркса, — неодобрительно ответил мне доктор Мажио, — и сказано ли вообще. Но поскольку вы, как и я, католик по рождению, вам было бы приятно прочитать в «Капитале» то, что Маркс писал о реформации. Он считал, что на том историческом этапе монастыри играли положительную роль. Религия может быть превосходным терапевтическим средством против таких психических состояний, как меланхолия, отчаяние, страх. Не забывайте, что опиум применяют в медицине. Я не против опиума. И уж конечно, не против водуизма. Какое чувство одиночества охватило бы мой народ, если бы единственной силой в нашей стране был Папа Док!

— Но это же язычество! — не сдавалась миссис Смит.

— Самый правильный курс терапии для гаитян. Американская морская пехота пыталась уничтожить водуизм. Преследовали его и иезуиты. Но обрядовые церемонии совершаются, стоит только найти человека, у которого хватит денег заплатить хунгану и внести налог. Впрочем, присутствовать на них я вам не советую.

— Ее не так-то легко запугать, — сказал мистер Смит. — Видали бы вы, как она держалась в Нэшвилле.

— Я не сомневаюсь в мужестве миссис Смит, но, на взгляд вегетарианцев, некоторые обряды…

Миссис Смит спросила его строгим голосом:

— Вы коммунист, доктор Мажио?

Я сам не раз собирался задать ему этот вопрос, и теперь мне было интересно, как он на него ответит.

— Я верю в будущее коммунизма, миссис Смит.

— Я спрашиваю, коммунист ли вы?

— Послушай, голубчик, — сказал мистер Смит, — мы не имеем права… — Он попытался отвлечь ее внимание. — Дай я подолью тебе дрожжей.

— Коммунисты здесь вне закона, миссис Смит. Но с тех пор как американцы прекратили оказывать помощь Гаити, нам разрешают постигать коммунистическое учение. Коммунистическая пропаганда запрещена, но на труды Маркса и Ленина этот закон не распространяется, — как видите, грань проводится тонкая. Следовательно, я могу сказать, что верю в будущее коммунизма. Это мировоззрение философское.

Я слишком много выпил. Я сказал:

— Так же, как молодой Филипо верит в будущее пулемета Брена.

Доктор Мажио сказал:

— От мученичества людей не удержишь. Можно только стараться, чтобы мучеников было поменьше. Если б во времена Нерона около меня был кто-нибудь из христиан, я попытался бы спасти его из львиной пасти. И сказал бы ему: «Иди и живи со своей верой, зачем тебе умирать с ней?»

— Таким советом не вдохновишь, доктор, — сказала миссис Смит.

— Я не согласен с вами. На Гаити и в других местах западного полушария мы живем в тени, падающей от вашей великой и процветающей страны. Надо обладать большим мужеством и терпением, чтобы не терять головы. Я восхищаюсь кубинцами, но мне хотелось бы в такой же степени верить в трезвость их голов — и в их конечную победу.

Глава вторая

1

Я не сказал им за обедом, что богатый человек нашелся и что ночью, в горах, состоится водуистская церемония. Жозеф держал это в тайне и доверился мне только в расчете на то, что я довезу его до места на машине. Если б я отказал ему, он, вне всякого сомнения, пустился бы туда пешком, еле волоча свою искалеченную ногу. Время было за полночь; мы проехали километров двенадцать и, выйдя из машины на дороге за Кенскоффом, услышали барабанную дробь, глухую, как слабеющий пульс. Будто жаркая ночь лежала там, с трудом переводя дыхание. Впереди виднелась открытая всем ветрам хижина под соломенной кровлей, внутри мерцали свечи и что-то белело.