Собрание сочинений в 9 тт. Том 7

Темпл. Нет. (Бросает сложенный бланк на стол, поворачивается.) — В тот день — шестого — мы с Бюки сидели на пляже. Я читала, а он все приставал с вопросами, ну, знаете: «Мама, Калифорния далеко от Джефферсона?» — я говорю: «Да, милый» — и продолжаю читать, вернее, пытаюсь, а он: «Мама, долго мы пробудем в Калифорнии?», я отвечаю: «Пока нам не надоест», а он говорит: «Пока не повесят Нэнси?» Я растерялась и промолчала, надо было предвидеть этот вопрос, тут — как это говорится? устами младенцев? — он и спрашивает: «А куда поедем потом?» Тогда мы вернулись в отель, а там ваша телеграмма. Ну?

Стивенс. Что «ну»?

Темпл. Ладно, ради Бога, давайте прекратим. (Подходит к креслу.) Чего вы добиваетесь теперь, когда я здесь, неважно, кто тому причиной? Могу предложить вам виски. Положите куда-нибудь пальто и шляпу.

Стивенс. Пока не знаю. Так вот почему ты вернулась…

Темпл (перебивает). Я вернулась? Это не я…

Стивенс (перебивает)… сказала: «Ради Бога, давайте прекратим».

Они глядят друг на друга.

Темпл. Хорошо. Положите пальто и шляпу на стул.

Стивенс кладет пальто и шляпу на стул. Темпл садится. Стивенс усаживается напротив, так что между ними оказывается спящий ребенок.

Итак, Нэнси должна быть спасена. И вы заставляете меня вернуться, или вы с Бюки вдвоем, или, как бы там ни было, здесь вы, и здесь я. Очевидно, вы решили, что я о чем-то умолчала, или узнали что-то, о чем я могла бы умолчать. Что же вы разузнали? (Стивенс не отвечает; голос Темпл становится нетерпеливым.) Ладно. Что вам известно?

Стивенс. Ничего. Меня это не интересует. Все, что…

Темпл. Повторите.

Стивенс. Что повторить?

Темпл. Что вам может быть известно?

Стивенс. Ничего. Я…

Темпл. Хорошо. Почему вы решили, что я о чем-то умалчиваю?

Стивенс. Ты вернулась. Аж из Калифорнии.

Темпл. Неудачно. Сделайте еще попытку.

Стивенс. Ты была там. (Темпл, не поворачивая головы, протягивает руку к столу, шарит, пока не нащупывает пачку сигарет, достает сигарету и продолжает шарить той же рукой, пока не находит зажигалку, кладет их на колени.) На процессе. Ежедневно, с самого начала.

Темпл (по-прежнему не глядя на него, самым небрежным образом сует в рот сигарету, говорит с сигаретой во рту). Безутешная мать…

Стивенс. Да, безутешная мать…

Темпл (с сигаретой во рту, не глядя на него)… смотрит, как свершается мщение; тигрица над телом убитого детеныша…

Стивенс.…которая была слишком охвачена горем, чтобы думать о мести… даже вынести один лишь вид убийцы своего ребенка…

Темпл (не глядя на него). Мне надоело спорить.

Стивенс не отвечает. Темпл щелкает зажигалкой, затягивается, кладет зажигалку на стол. Стивенс придвигает ей пепельницу. Теперь Темпл смотрит на него.

Спасибо. Теперь яйцо начнет учить курицу. Неважно, умалчиваю я о чем-то или нет. Это ничего не меняет. Нам требуется лишь показание. Что Нэнси сумасшедшая. Уже давно.

Стивенс. Я тоже думал об этом. Но уже поздно. Оно имело бы смысл пять месяцев назад. Суд окончен. Ее признали виновной и приговорили к смерти. В глазах закона она уже мертва. Нэнси Мэнниго в глазах закона больше не существует. Есть и еще одна причина, более веская.

Темпл (курит). Да?

Стивенс. У нас нет этого показания.

Темпл (курит). Да? (Откидывается назад, часто затягиваясь. Голос у нее мягкий, спокойный, только слишком торопливый, как и затяжки.) Верно. Постарайтесь выслушать меня. Выслушайте как следует. Это показание дам я; иначе для чего же мы сидим здесь в десять часов вечера, почти накануне ее казни? Зачем же еще я вернулась — как вы сказали — аж из Калифорнии, тем более, как вы, очевидно, тоже сказали, выдумала совпадение, чтобы сохранить — как, возможно, сказала бы я — собственное лицо? Теперь нужно только решить, что должно быть в этом показании. Постарайтесь же; может, вам все-таки стоит выпить?

Стивенс. Может быть, попозже. Сейчас у меня и без того голова идет кругом при мысли о лжесвидетельстве и неуважении к суду.

Темпл. Каком лжесвидетельстве?