Собрание сочинений в десяти томах. Том 3

Этот домашний узник, к которому никому нельзя было приближаться и даже вспоминать которого строго запрещалось, все-таки отравлял спокойствие и счастье целой семьи. Гожа всегда ходила заплаканная, Ярмеж понурый, а старая Доброгнева никому не давала покоя.

Когда приезжал кто-либо из чужих, приходилось прибегать ко лжи, прикидываться веселыми и быть в вечном страхе, как бы не выдать свой страшный позор, так унизивший старика.

Ярмеж все время размышлял о том, как бы прийти на помощь Власту и как-нибудь его освободить, но ничего не мог придумать. Измена тотчас же обнаружилась бы, а старый Любонь никогда бы ему этого не простил; а между тем, он все поглядывал на Гожу и лелеял мечту, что когда-нибудь ему ее отдадут.

Сложилось, однако, все иначе, чем рассчитывал Ярмеж. Всегда скрывавшийся где-то Войслав часто навещал Любоня и все о чем-то с ним совещался. Малый был он красивый, да к тому еще воспитанный на княжеском дворе. При встречах с Гожей он любовно с ней переглядывался, но никто не замечал, чтобы они между собою разговаривали или уславливались о чем-либо; неизвестно также, надоел ли ей родной дом со старой Доброгневой, хотя и любившей ее, но вечно на все ворчавшей, боялась ли она отцовского крутого нрава… Кто мог бы отгадать? Но в одно прекрасное утро Гожи не стало.

В доме поднялась целая буря, во все концы была разослана погоня, и все, что удалось узнать, заключалось в том, что ее похитил Войслав, скрывшись с нею в лесах. Ярмеж поклялся жестоко ему отомстить.

Еще пустыннее стало во дворе в Красногоре. Доброгнева занемогла и заявила, что жизнь ей опостылела. Гневная, отказавшись добровольно от пищи, в бреду и горячке, окруженная бабами, напрасно силившимися ее спасти, Доброгнева через несколько дней скончалась…

Любонь остался один. Издали поглядывал он на яму, в которую засадил сына, и не желал даже к ней приблизиться. Свою возраставшую злобу Любонь вымещал на батраках и прислуге.

Ярмеж, потерявший надежду и не имея более что терять, с каждым днем чувствовал все большую жалость к Власту. Однажды ночью пришел он к яме, приоткрыл ее, разбудил Власта и начал уговаривать его бежать.

— Возьми пару коней… убежим в лес… Меня здесь ничто не удерживает.

Власт его благодарил, но отверг это предложение.

— Ярмеж, друг мой, — обратился он к сотнику, — не следует мне уходить от мученичества, которому меня подверг мой Господь… Наша заслуга в страдании, и если я убегу, я ее потеряю…

Ярмеж не мог этого понять. Минутами ему казалось, что бедный Власт сошел с ума. На следующую ночь и в последующие он все настаивал, подговаривая его к бегству.

Между тем Власт, все еще сильный духом, начал все больше терять свои телесные силы. От сырости и холода у него сделалась лихорадка, и через день он лежал, дрожа веем телом, а потом впадал в беспамятство и горячку, и в бреду то пел, то плакал.

В таком положении Ярмеж на плечах вынес его наконец из ямы, исхудалого, ослабевшего, уложил его в гумно, накрыл, напоил теплым медом, и когда сон его подкрепил, он заставил его наконец бежать, предупредив, что иначе отец станет ему мстить.

Власт был, однако, так слаб, что хотя Ярмеж и поддерживал его, он не мог долго усидеть на коне, и после часа езды, когда уже совершенно рассвело, они вынуждены были остановиться в зарослях. Бедного узника снова нужно было уложить. Едва только Власт прилег, как тотчас же уснул.

Не зная, что ему предпринять с ним дальше, Ярмежу пришло в голову, что, быть может, на княжеском дворе найдется какая-нибудь помощь.

Не видя в этом никакой опасности и полагаясь на судьбу, он оставил спящего больного, а сам поскакал лесом в город, лежавший над Цыбиной.

Сторожем при Власте остался старый пес, который бежал за Ярмежом. Кличка ему была Кудла. Сотник приказал ему остаться при коне и больном, пес его понял, остался и примостился у ног Власта.

Ярмеж, уже не обращая внимания на то, что мог быть схваченным, направился к городу. На пути ему первая попалась старуха Срокиха. Она была уверена, что Власт с молодой женой справляет уже свое новоселье, но когда Ярмеж рассказал ей обо всем, что случилось, и о том, что он оставил Власта в лесу, старушка заломила руки и опустилась на землю…

Часто она встречала голубка своего с Доброславом, посоветовала к нему и обратиться, а сама отправилась вперед.

Доброслав сразу ничего не мог сообразить, одно лишь уяснив себе, что Любонь склонял Власта к отступничеству. Старуха позвала Ярмежа, и тогда все открылось. Доброслав побежал к князю, и вскоре вслед за тем он сел на коня и ускакал в лес.

Власта он застал спящим, до такой степени и так ослабевшим, что он потерял способность говорить; пес лежал у его ног; в лесу царила тишина. Доброслав наклонился к нему, обнял его и привел в чувство; в город он мог доставить его лишь на покрывалах, прикрепленных между двумя лошадьми.

И только после всего этого закончились долгие страдания, которые вытерпел несчастный. Еще искра жизни тлела в нем, на бледном лице играла улыбка, но силы его исчерпались.