Собрание сочинений в десяти томах. Том шестой. Романы и повести

В это мгновение душа его возжаждала помощи свыше. Он опустился на колени возле своего стула и, орошая его слезами, молил о помощи вседержителя. Молитва его была достойна внимания: тот, кто сам сумел возвыситься над своим пороком, кто употребил без остатка все свои силы на искупление совершенного, вправе уповать на помощь отца небесного в минуту, когда силы эти иссякают, когда все они уже израсходованы.

Так он простоял немалое время, погруженный в горячую молитву, и даже же заметил, как отворилась дверь и кто-то вошел к нему в комнату. Это была его мать; она приблизилась к сыну с сияющим лицом и, увидев, в каком он состоянии, обратилась к нему со словами утешения: «Как я счастлива, — сказала она, — что ты, по крайней мере, не оказался лжецом и что я могу теперь верить в искренность твоего раскаяния. Золото нашлось: отец, получив его обратно от своего друга, отдал его на сохранение кассиру и, занятый множеством повседневных дел, совсем о том позабыл. Что касается серебра, то твои показания почти соответствуют действительности: сумма оказалась гораздо меньше. Я не могла скрыть от отца своей радости и обещала ему вскоре доставить недостающую сумму, если он пообещает мне успокоиться и больше не расспрашивать о пропаже».

У Фердинанда отчаяние мгновенно сменилось бурной радостью. Он поспешил завершить свои торговые дела и, вручая матери деньги, заплатил даже то, чего не брал, но что не значилось в расходной книге из-за отцовской небрежности. Фердинанд был весел и доволен, но все, что с ним произошло, оставило глубокий след в его душе. Он убедился, что человек в силах возжелать добро и осуществить его, и отныне он верил, что человек может уповать на милость господню, каковую он и сам только что испытал на себе. С большой радостью он открыл теперь отцу свои надежды поселиться в тех местах, куда он недавно ездил. Он убедил его в истинной ценности задуманного им предприятия. Отец с ним во всем согласился, тем более что мать сообщила ему по секрету об отношениях Фердинанда к Оттилии. Отцу пришлась по душе такая блистательная невестка, а перспектива устроить сына без всяких затрат показалась весьма соблазнительной.

— Эта история мне понравилась, — сказала Луиза, когда старик умолк. — Хотя рассказ взят из обыденной жизни, он все же не кажется мне обыкновенным. Ибо, сверившись с собственным опытом и понаблюдав за другими, мы невольно убеждаемся, как редко мы отказываем себе в том или ином: желании по собственному побуждению, чаще всего нас принуждают к тому внешние обстоятельства.

— Я хотел бы, — сказал Карл, — чтобы нам вовсе не приходилось в чем-то себе отказывать за полным незнанием чего-либо, чем мы не могли бы обладать. Но, к сожалению, мир так тесен: все засажено и засеяно, все деревья увешаны плодами, так что нам остается только прогуливаться под ними, довольствуясь их тенью и не помышляя о лучших наслаждениях.

— Позвольте же нам, — обратилась Луиза к старику, — дослушать вашу историю.

Старик.Сказать по правде, она уже окончена.

Луиза.Как развивались события, мы слыхали, но нам хотелось бы выслушать и заключение.

Старик.Вы правильно отличаете смысл рассказа от его развязки, но раз уж вас интересует судьба моего друга, я коротко расскажу и то, что произошло с ним в дальнейшем.

Избавившись от гнетущего бремени совершенного им проступка, Фердинанд не без некоторого самодовольства стал помышлять о предстоящем ему счастье и с нетерпением ожидать возвращения Оттилии, чтобы с ней объясниться и точно сдержать данное ей слово. Она приехала вместе с родителями; он поспешил с нею увидеться и нашел ее более красивой и веселой, чем когда-либо. Как хотелось ему поговорить с нею наедине и поведать ей свои замыслы! И желанный час наступил: со всем восторгом и нежностью влюбленного он рассказал ей о своих надеждах, о радостях близкого счастья и о желании разделить его с нею. Но как же он был удивлен, как расстроен, когда она отнеслась к его словам легкомысленно, можно сказать, даже насмешливо. Она довольно язвительно подшучивала над той пустошью, которую он себе выискал, и над смехотворной ролью, которую предстоит им разыгрывать под соломенной кровлей в качестве пастуха и пастушки, и так далее, и тому подобное.

Оскорбленный и рассерженный ее поведением, он замкнулся в себе, и пыл его сердца на мгновение явно поубавился. Она была к нему несправедлива, и он тут же начал замечать в ней недостатки, которые раньше ему не открывались. Да и не требовалось особенной зоркости, чтобы заметить, что так называемый кузен, с нею вместе приехавший, успел привлечь к себе ее внимание и приобрести значительную долю ее расположения.