Собрание сочинений в двух томах. Том I

Развивается вечер осенний.
Шире, шире веселый кружок.
Ведь в неделе — одно воскресенье,
Бей, топи, разухабистый джок.

Ветер, хохот, и топот, и пляска,

Забубенный пронзительный гик.
И в дуде Василихи-подпаска
Бьется трелью разбойничий крик.

Ветер, хохот и топоты — чудо!

Мерны тоны стремительных стоп,
Дробно бьется вздыбившая удаль,
Бойко хлещет мужицкий притоп.

Пусть сдвигаются ближе деревья,

Пусть не видно размашистых лиц,
В топе плясок и дружном напеве
Буйный взлет обезумевших птиц.

Ты нам радости, осень, не застишь.

Как ты, жизнь, хороша-хороша!..
И с рубахой, распахнутой настежь,
Распахнулась широко душа.

125. Воспоминание

Трава пахнула сеном.
Земля дохнула тленом.
Мелькнула счастьем девушка и скрылась за листвой.
Трава дохнула маем.
Земля пахнула раем,
Библейским солнцем, фиником, горячею травой.
От солнечной отравы
Блаженно никнут травы,
Покорные, недвижные, ложащиеся в прах…
И спит в эдемском зное
Ползучее, земное,
Где движет жадность нищая, где правят блуд и страх.
О, Боже, что мы знаем!
Торгуем, покупаем,
Друг другу улыбаемся — и говорим слова…
Не помним травки божьей,
Степного бездорожья,
Где слаще меда — пыльная полынная трава…
Трава дохнула сеном,
Пахучим добрым тленом,
Пахучей божьей милостью, зеленой и простой.
И вот припоминаю
Забытый запах рая —
Соленый, грубый, праведный, веселый и святой.

126. Парижский рассказ