Посылаю тебе нигде не печатанные стихи. Одно отделано – «Неуютная», два совершенно новых.
Если ты свободен сегодня, то заходи вечером. Посидим, побалакаем. Будет Леонов. Приходи с женой. Соня очень просит.
216. И. В. Грузинову
Милый Ваня! Христов сидня! Злюка бракадабрская! Отдашь ты мне статью или не отдашь?
Критик ты рассейский! Стихотворец ты московский, отдай, ради бога, отдай, чтоб не задержать до сезона. Обнимаю.
217. П. И. Чагину
Баку. Бакинский рабочий, Чагину.
Передай издательству Бакраба относительно тысячи экземпляров Персмотивы пятьсот Тифлис, как я с ними говорил.
Кларе привет. Взятое высылаем.
218. П. И. Чагину
Дорогой Петр! Ты свинья. Свинья потому, что уехал, не простившись и не отозвавшись ни одной строчкой.
Или рука твоя уж так крепко приросла к редакторскому столу, что и оторвать ее трудно?
Как ты живешь – знаю. Не знаю только того, что ты думаешь. Это меня интересует больше, чем твои пятничные прогулки по морям несоленым. Черкни хоть строчку и скажи, чтоб мне высылали «Бакинский рабочий».
Сегодня приехал Жорж. При встрече помянем тебя и запьем нашу грусть за твою забывчивость настоящим martel, а ты пей там себе «финь» в наказание.
Привет Кларе и Розочке. Отцу пожми лапу и скажи ему, чтоб он погрозил хоть мизинцем Ваське – за то, что он не приходит.
219. С. А. Толстой-Есениной
Дорогая Соня, я должен уехать к своим.
Привет Вам, любовь и целование.
220. С. А. Толстой-Есениной
Соня.
Прости, что обидел. Ты сама виновата в этом. Я в Гизе, еду «Красную Новь», «Огонек» и позвоню.
221. П. И. Чагину
Москва.
27 Ноябрь 25.
Дорогой Петр! Пишу тебе из больницы. Опять лег. Зачем – не знаю, но, вероятно, и никто не знает.
Видишь ли, нужно лечить нервы, а здесь фельдфебель на фельдфебеле. Их теория в том, что стены лечат лучше всего без всяких лекарств.
С удовольствием вспоминаю Вартапетова и Мезерницкого и говорю, что глухой Бетховен лучше слышащего плохого Рубинштейна и пьяный Эдгар По прекрасней трезвого Марка Криницкого.
Все это нужно мне, может быть, только для того, чтоб избавиться кой от каких скандалов. Избавлюсь, улажу, пошлю всех в кем и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки.
Не понимаю, почему Павлу Первому не пришло в голову заняться врачебным делом. Он бы смог. Он бы вылечил. Ведь его теория очень схожа с проблемами современных психиатров. Карьера не талант и не знание. У кары лечиться – себя злить и еще пуще надрывать. Вот почему мы, вероятно, с тобой в декабре увидимся снова где-нибудь за пирушкой.
Посылаю тебе «Черного человека». Прочти и подумай, за что мы боремся, ложась в постели?..
Ну как Роза и Клара?
Как мать с отцом?
Передай им самое большое приветствие.
Васька ко мне заходил только один раз. Он лежит в больнице с ногой. Что там, не знаю, и что за больница, тоже не знаю. Говорят, где-то там, где вы раньше жили. Вот и все.
Целую.
222. И. И. Есенину
В Гиз
Доверяю брату моему Илье Есенину получить причитающийся мне гонорар за декабрь месяц в сумме тысячи рублей.
223. И. В. Евдокимову
Милый Евдокимыч!
Привет тебе и тысячу пожеланий за все твои благодеяния ко мне.
Дорогой мой! Так как жизнь моя немного перестроилась, то я прошу тебя, пожалуйста, больше никому денег моих не выдавать. Ни Илье, ни Соне, кроме моей сестры Екатерины.
Было бы очень хорошо, если б ты устроил эту тысячу между 7–10 декабря, как ты говорил.
Живу ничего. Лечусь вовсю. Скучно только дьявольски; но терплю, потому что чувствую, что лечиться надо. Иначе мне не спеть, как в твоем «Сиверко», «Пил бы да ел бы, спал бы да гулял бы». На днях пришлю тебе лирику «Стихи о которой».
Если не лень, черкни пару слов с Екатериной. Я ведь теперь не знаю, чем пахнет жизнь.
Жму руку.
224. В. И. Эрлиху
Ленинград, улица Некрасова, 29, кв. 8, Эрлиху.
Немедленно найди две-три комнаты, 20 числах переезжаю жить Ленинград. Телеграфируй.
225. С. А. Толстой-Есениной
Соня! Пожалуйста, пришли мне книжку Блока.