Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 1

Но, с другой стороны, день Ангела, или именины, был днем празднования святого, чье имя я носил. И тут же этот святой каким-то образом и оказывался моим ангелом-хранителем. Но он на иконах и рисунках изображался строгим сухоньким старичком: ни прекрасное юное лицо, ни жемчужные крылья ему присвоены не были. Опять-таки при всяких перечислениях небесной иерархии упоминались архангелы, ангелы, херувимы и серафимы. Это были изначально бесплотные духи, а святые — люди с человеческими биографиями — житиями, удостоившиеся за гробом своего высокого положения лишь в результате их добродетельной жизни, совершенных во имя Божие подвигов, а нередко и увенчавшей эти подвиги мученической смерти.

Почему-то это противоречие никогда не вставало в форме настолько ясной, чтобы я стал требовать у взрослых его разъяснения. Оно существовало где-то в глубине сознания и все же сообщало образу ангела-хранителя сбивчивость и туманность. Я слушал, запоминал, верил на слово и ничего, или почти ничего, не чувствовал.

Зато присутствие черта, не оставлявшего меня своими заботами во все дни моего развития и роста, ощущалось мною несравненно более отчетливо. Этот черт не был веселым и проказливым бесенком с хвостиком, рожками и копытцами из русских сказок, вызывавшим несомненное чувство симпатии и почти восхищенное любопытство.

Он не принадлежал и к черненьким «чечкам из-за печек», вечно стремившимся что-нибудь разлить и опрокинуть, подставить кому-нибудь ножку, утащить из-под носа у старухи очки, иглу или наперсток. Нет, не невинная резвость и детские простодушные шалости его занимали. Ничего не имел он общего и с гоголевским Чертом, о котором даже отец, такой нетерпимый ко всякой «мерзости» в самом широком смысле этого слова, читал мне, весело улыбаясь и, видимо, не испытывая никакого омерзения. Едва ли даже не разделял он со мною ту жалость, которая вызывалась сценой, когда коварный кузнец, воспользовавшись услугами Черта, вместо благодарности осеняет его крестным знамением, что Черту, вне всякого сомнения, крайне вредно.