Собрание сочинений в шести томах. т.6

Но все это было ничто по сравнению с тайными свиданками на даче с Г.П.; правда, часто ко мне возвращались тревожные страхи за чердачную заначку… вдруг, думаю, возьмут подонки и подожгут дом только для того, чтоб вандальски поднахезать имеющим его людям?.. воображение только и делало, что подкидывало в свой костер различные «а вдруг?»… как бы то ни было, настоящее действительно моментально отлетало в прошлое, как вышеупомянутые заоконные пейзажики от поезда… будущее же, наоборот, однажды показалось не таким, как прежде, – не косорыло расплывчатым, а вообще непредставимым без царственного в нем присутствия Г.П… во всем остальном – это касалось целей свала – много чего было в нем вполне определенного, не похожего на невзрачное прошлое и счастливое настоящее.

Не буду забегать вперед, спешить теперь некуда; даже не мешало бы чуток передохнуть; все-таки не в безвоздушном пространстве, не в колбе, не в уютном шалашике детства неслись неведомо куда наши жизни, а в стране, на дыбы поднятой бешеными вихрями событий; миллионным массам обывателей было от чего растеряться – умопомрачительно странные события явно не были предусмотрены ни вождями партии, ни заправилами государства; к тому же, по их мнению, на позорных митингах вчерашние враги и диссидентская сволота подло объявили разношерстую шоблу коммуняк не пионерами первого в мире развитого социализма, а обдриставшимися заднепроходцами; им вторили предводители темных толп:

«Куда ж, поглядите, дорогие товарищи, смотрят органы, когда дерьмократы покрыли фактической пеной из своих отпетушителей весь наш великий народ, ставший голодным, голым и босым, как до тринадцатого года… Сиваш когда-то перешли, а нынче напрочь все мы сброшены англо-американо-швейцарско-сионистской сволочью свободного рынка с почти что достигнутых сияющих высот – вот какое настало историческое блядство…»

Лично я тогда не гнал картину, чтобы не сломать аппарат, как сказало однажды общечеловеческое лицо Генсека в пику симпатичной физиономии рослого уральского аппаратчика; в те дни Горби уже перестал мелькать на экранах ящиков и лыбиться под «соболиными» шапками всех газет мира.

«Кстати, вид у этого очень слабого и недоразвитого, – считал Михал Адамыч, – государственного деятеля присмиревший, но вовсе не пристыженный, не унылый, как у лоха, догола проигравшегося в картишки… наоборот, многим людям и у нас, и на Западе Генсек представляется необыкновенным везунчиком, прямо-таки угадавшим за всю масть и снявшим исторический банк двадцатого столетия… понятное дело, как же было забугровым финансовым воротилам, политическим лидерам, недалеким политологам, аналитикам разведок, видным дипломатам, генералам и фукуямам успешного конца истории, бескровно сокрушившим СССР и, безусловно, желавшим по-быстрому переломать руки-ноги бывшей сверхдержаве, – как же было им всем не затянуть растерянного Генсека в свои игры, как это умеют проделывать наперсточники с командировочными лохами?.. вот и затянули, потом объявили героем нашего времени, хотя истинным героем, если не Чрезвычайным и Полномочным Представителем Небес, является Время, а никакой не Генсек… это оно, всесильное Время, вопреки стараниям садистов утопии, с семнадцатого начало размывать, постоянно размывало, наконец размыло все базисы и надстройки закрытой Системы, способной лишь на постоянно прогрессирующее саморазрушение, но вовсе не на основательное самосовершенствование… Время, Володя, размыло Систему, а владыки мира просто намылили и отмыли Горби лучшими в мире моющими средствами, намазали бальзамами, окурили фимиамами и прочей парфюмерией… черт с ним, с Генсеком, пусть себе получает Нобеля, идет по рукам газет и экранов незлой этот человек и очень плохой политик, перетрухнувший повести страну по стратегически умному пути «китайских оппортунистов»… не в этом дело – народы мира вздохнули, призрак советизма уже не бродит по планете, нет в воздухе смердения войны, каждому из бывших совков – всей жизни не хватит для чтения великих книг, державшихся цекистскими кретинами под семью замками… что бы там ни говорили, впервые за семь десятилетий миллионы людей отведали свободы… зачастую – очень горькой, но все-таки отведали… кое-кому не понравилось – эти, понятное дело, тоскливо ностальгируют по гарантированным в бараках птюхам, сахаркам, шелюмкам и рататуям… честно говоря, многие люди по-своему правы – одной свободой сыт не будешь…»

Я и сам плясал тогда от долгожданной радости, типа просыпаюсь – здрасьте, нет Советской власти, где ж она, а вот она – на муде намотана… хотя история наша, да и действительность тоже еще пованивали кровищей, говнищем, гнойными язвинами имперской «дружбы народов», обернувшейся вдруг гибелью несчастных, толпами бездомных беженцев, бедствиями невинных, несчастных, бездомных кошек и собак.

Кому-нибудь словоговорения мои могут показаться лишними, но сам я до конца дней моих буду помнить много чего сказанного в те дни Михал Адамычем во время наших дачных бдений.

Однажды он говорил так: