Собрание сочинений. Врата времени

Звякнула задвижка, Кёрл легким прикосновением щупальца отворил дверь и выскользнул в полутьму коридора. На какую-то долю секунды им вновь овладело чувство превосходства над жалкими безмозглыми созданиями, осмелившимися бросить вызов кёрлу. Он вспомнил о других кёрлах. Странное, возвышенное чувство принадлежности к великой расе наполнило собою все его существо. Ненависть – движущая сила, помогавшая ему выжить в многовековой безжалостной схватке, – впервые отошла на второй план, уступив место гордости от осознания собственного родства с древней расой, которая скоро будет повелевать всем космосом.

Кёрла внезапно одолела тоска. Никогда он не был так одинок, никогда так не нуждался в собратьях – он один против сотни пришельцев, а на карту поставлена судьба самой Вечности; полная звезд Вселенная манила его безудержное, ненасытное честолюбие. Если он проиграет – другого случая не представится. Ему уже никогда не оживить изъеденные ржавчиной космические корабли, тайна космических путешествий останется неразгаданной…

Он прокрался неслышно и мягко через салон в коридор и оказался у приоткрытой двери первой спальни. Один резкий и точный выпад – и щупальце с чудовищной силой сдавило беззащитное горло спящего человека. Судорожное подергивание тела – и голова безжизненно свесилась набок.

Семь спален, семь мертвецов. На седьмом его захлестнула безудержная жажда убивать – проснулся древний инстинкт разрушения всего, в чем есть драгоценный ид.

Когда двенадцатый человек бился в конвульсиях, Кёрлу пришлось прервать пиршество: он услышал шаги.

И шаги эти доносились откуда-то издалека.

Кёрла обуял ужас. Мысли смешались, разум превратился в бурлящий хаос…

Часовые уже подходят к его камере. Еще мгновение, и первый из них увидит, что дверь камеры не заперта, поднимет тревогу, и тогда все кончено.

Кёрл ухватился за последние мысли, дотлевавшие в обезумевшем мозгу. Уже не таясь, он опрометью продался назад через салон и влетел в коридор, в ужасе ожидая вспышки атомного выстрела навстречу.

Он едва поверил своей удаче – часовые стояли бок о бок, уставившись на распахнутую дверь камеры. Второй охранник, заметив, что напарник остановился, как последний идиот бросился к своему товарищу, позабыв о правилах. И теперь они застыли не в силах двинуться места, когда прямо перед ними возник кошмар из когтей и щупалец, горящие лютой ненавистью глаза на свирепой кошачьей морде.

Один двуногий, опомнившись, потянулся к пистолету, второй, заледенев от ужаса, вдруг издал душераздирающий вопль, захлебнувшись в собственном крике, – это Кёрл одним хлестким ударом щупальца задушил обоих и тут же легко отшвырнул бездыханные тела в другой конец коридора. Трупы не должны найти перед камерой. Это был единственный шанс.

Дрожа каждым нервом и мускулом, почти теряя рассудок, он вскочил в клетку. Дверь лязгнула, захлопываясь за ним, по электронному замку вновь побежал ток.

Он затаился, притворяясь спящим, когда услышал приглушенные толстыми стенами шаги и гул возбужденных голосов. Потом почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Сейчас двуногий оторвется от глазка и через мгновение обнаружит еще два трупа.

– Зидель мертв, – оцепенело выдавил Мортон, – Что мы будем делать без Зиделя? И Брекенридж мертв, и Гултер, и… Какой ужас!

Он на секунду спрятал лицо в ладонях. Потом, овладев собой, мрачно оглядел суровые лица вокруг:

– Есть у кого-нибудь хоть какие-то соображения?

– Космическое безумие!

– Я уже думал об этом. Но за последние пятьдесят лет не зарегистрировано ни единого случая. Доктор Эггерт, конечно же, проверит каждого члена экипажа, как только закончит осматривать трупы…

Впрочем, медик уже успел обследовать тела погибших, потому что при последних словах Мортона он появился собственной персоной. Люди расступились, освобождая ему дорогу.

– Я слышал вас, командир, и могу со всей ответственностью заявить, что гипотезу о космическом безумии сразу же можно отбросить. У всех погибших шейный отдел позвоночника раздавлен в кровавую кашу. Ни одному человеку совершить подобное без подручных средств не под силу.

Мортон заметил, что взгляд доктора устремлен на дверь камеры.

– Нет, док, котенок здесь ни при чем. Он в клетке, вышагивает себе взад-вперед. Очевидно, слышал шум и… Боже правый! Эта клетка была устроена с тем расчетом, чтобы удержать в буквальном смысле слова любое существо. Четыре дюйма микростали. Я сам осмотрел дверь – на ней ни одной царапины. Кент, даже ты не можешь сказать: «Убьем его по подозрению», – потому что подозревать его нам не в чем, если не допустить вообще чего-то сверхъестественного…