Была одна вещь, которую он мог сделать, возможно, быстрее, чем любую другую. Полиция будет искать коробку. Они не задумаются о поиске частей коробки; он мог разобрать ее и эффективно скрыть разные части. Его единственная проблема была в том, чтобы не нанести никакого ущерба, если он хочет взглянуть на ту тысячу гиней, которые он сможет получить после того, как снова соберет ее.
Он хладнокровно приступил к делу, без промедления достал инструменты и сел под настольную лампу. Сначала нужно удалить полосы, а затем отсоединить бока, — потому что, как казалось, они были соединены пазами. Поскольку полосы были сплавлены вместе на нижней стороне коробки, самый простой способ снять их — это распилить их в точке слияния, надеясь, что повторное плавление позже скроет его вандализм.
Недолго думая, Каравел распилил полосы металла и отсоединил их от коробки. С легким любопытством он поднял крышку. Как он и думал, коробка была пуста; его взгляду не за что было уцепиться.
Но подождите — что это за темное пятно, размером в полпенни, в одном из углов? Скорее размером с полкроны. Нет, больше — оно росло! Это был клочок, тонкий клубок дыма, поднимающийся из угла коробки. Каравел уронил ее, как будто она стала нестерпимо горячей для его пальцев. Она упала с открытой крышкой и лежала на полу. Он поднял лампу, чтобы осветить ее. Черный, как смола, из нее вырывался дым — шарик, облако, огромный столб, извивающийся и сверкающий.
Каравел отступил за стол; густой дым заполнил уже четверть комнаты — половину — и затем он увидел проявившуюся из его глубины пару злобных, ужасных глаз, кошмарную пародию на лицо, гротескный, сводящий с ума ужас того, что выходит за границы человеческого понимания! Он хрипло закричал; затем его голос словно пропал. Он прыгнул к двери, но столб дыма, все еще разбухающий и пылающий, атаковал стены, потолок, пол, обрушился на него со страшной живучестью чего-то, что давно не имело возможности питаться.
Разлетевшийся на части дом Филиппа Каравела был незначительной сенсацией даже для спокойной «Таймс». Было очевидно, что это мог сделать только взрыв. И только взрыв мог разорвать самого Каравела. Более сенсационные газеты мрачно намекали на то, что было найдено недостаточное количество останков Каравела, которые были наконец похоронены. Но таинственного в этом было мало, благодаря столичной полиции. Они хранили ключ к этой загадке. Они долго искали террористов и анархистов в районе доков Ост-Индии, и не рассматривали даже вариант, что такой взрыв мог произойти в этом районе по чистой случайности. Простой вывод напрашивался сам собой. Очевидно, что Филипп Каравел вел двойную жизнь, и его археологические исследования были маскарадом для его настоящей нигилистической деятельности. К счастью, эксперимент, ставший ошибочным, решил эту проблему.
Единственным неприятным замечанием в ходе судебного разбирательства было истерическое заявление уличной девки, которая занималась своей жалкой профессией в непосредственной близости от дома, когда он разрушился. Она не видела огня; полиция ничего не сказала о своей неспособности обнаружить доказательства наличия пороха, или чего-либо еще, что могло воспламениться. Но она видела что-то еще.
Она видела, как очень старый мужчина в длинной «шали или в чем-то вроде простыни» вошел в дом и очень скоро вышел из него — а за ним следовало что-то «большое и черное», которое показалось ей в тумане как «огромное облако дыма, более высокое, чем дом». Оно проследовало за стариком покорно прямо к тротуару и немного вверх по улице. Затем старик остановился и положил что-то на землю и выкрикнул несколько слов, которые она не смогла понять — «не английский, не французский, не португальский» — это были языки, которые она выучила за свою недолгую жизнь, — после чего «большая черная тварь» вошла в предмет «словно водоворот» и исчезла. После этого старик поднял предмет с земли, сунул под мышку и ушел в направлении юго-западного Лондона.
Это было направление в сторону Солсбери, совпадение даже больше, чем предложенное столичной полицией. Но у них не было подходящего ключа для объяснения этого, и поэтому они замяли дело с уличной девкой. Профессор Кертин погрузился на несколько недель в изучение газет Инка и мудро ничего никому не сказал.
Криспин Бернхам
ТВАРЬ В БИБЛИОТЕКЕ