Собрание сочинений. Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1

— Удивительно, что вы говорите такое. Меня довольно долго преследовали такие же мысли, и я часто был на грани того, чтобы начать искать пути доказательства своей теории. Видите ли, есть способы видеть, не используя глаза, даже если вы их держите открытыми, но только это может быть опасно, и требуется участие двух человек для этого. Нам может быть интересно попробовать… Ну, вот и моя остановка.

Такси остановилось перед многоквартирным домом. За капающими деревьями тянулась бетонная дорожка, над которой возвышались окна, в некоторых горел жёлтый свет, другие зияли темнотой.

— Моя квартира на первом этаже, — заметил Фишер, когда выходил из машины и расплачивался с водителем.

Джиллсон опустил боковое стекло.

— Подождите, — сказал он. — Что вы подразумеваете под видением вещей такими, какие они есть на самом деле?

— Вам интересно? — Фишер наклонился и заглянул в такси. — Помните, я сказал вам, что это может быть опасно.

— Я не возражаю, — ответил Джиллсон, открывая дверь и выходя из машины. Он махнул водителю, чтобы тот уезжал, и только когда они с Фишером стояли, наблюдая за гаснущими вдали задними фонарями такси, он вспомнил, что оставил свою книгу на сиденье.

Хотя с деревьев всё ещё падали капли, дождь прекратился. Двое мужчин шли по бетонной дорожке, и ветер кружился вокруг них; казалось, он дул с замёрзших звёзд. Кевин Джиллсон почувствовал радость, когда они закрыли за собой стеклянные двери и вошли в фойе, оклеенное цветистыми обоями. Лестница вела вверх к другим квартирам, но Фишер повернулся к ещё одной стеклянной двери, находящейся слева.

Джиллсон не ожидал ничего особенного, но то, что он увидел за этой дверью, поразило его. Это была нормальная гостиная, современная обстановка, модернистские обои, электрическое освещение; но некоторые объекты в ней выглядели не совсем обычными. Репродукции картин Босха, Кларка Эштона Смита и Дали создавали аномальное настроение, которое дополняли эзотерические книги, занимающие целый шкаф в одном из углов комнаты. Но такие картины и книги можно найти где угодно; а вот некоторые из других вещей Джиллсон никогда раньше не видел. Он не мог понять, что за объект яйцевидной формы лежал на столе в центре комнаты и издавал странный, прерывистый свист. Он также не узнавал очертания чего-то, что стояло на пьедестале в углу, завешенное холстом.

— Возможно, я должен был предупредить вас, — вмешался Фишер. — Полагаю, это не совсем то, что вы ожидали, будучи снаружи. Во всяком случае, садитесь, а я приготовлю вам кофе и немного объясню суть дела. И давайте включим магнитофон, я хочу, чтобы он работал до самого конца и мог записать наш эксперимент.

Фишер ушёл на кухню, и Джиллсон услышал грохот кастрюль. Сквозь этот грохот Фишер начал громко рассказывать:

— Знаете, я был довольно своеобразным ребёнком, очень чувствительным, но странным образом сильным и терпеливым. После того, как я однажды увидел горгулью в церкви, мне приснилось, что она преследует меня, а в другой раз, когда собаку возле нашего дома сбила машина, все соседи заметили, как я жадно смотрел на неё. Мои родители как-то вызвали доктора, и он сказал, что я «очень болезненный, и они должны держать меня подальше от всего, что может повлиять на мою психику». Как будто они могли!

Итак, это случилось в школе, точнее в кабинете физики, именно там мне пришла в голову эта мысль. Однажды мы изучали структуру глаза, и я задумался. Чем дольше я смотрел на эту схему сетчатки, хрусталика и линз, тем больше убеждался в том, что то, что мы видим с помощью такой сложной системы, должно каким-то образом искажаться. Всё это очень хорошо демонстрирует, что проекция на сетчатке глаза — просто изображение, не более искажённое, чем то, что получается в телескопе. Это было слишком сложно для меня. Я почти встал, чтобы высказать учителю свои мысли, но понял, что надо мной будут смеяться.

Я больше особо не думал над этим, пока не поступил в университет. Затем как-то раз я разговорился с одним из учеников — его звали Тейлор, — и, едва с ним познакомившись, я сразу присоединился к их ведьмовскому культу. Не к вашим голым декадентам, а к тем, кто действительно знал, как использовать элементарные силы. Я мог бы многое рассказать вам о том, чем мы занимались, но некоторые из вещей слишком долго объяснять. Сегодня вечером я хочу попробовать провести эксперимент, но, возможно, позже я расскажу вам о том, что знаю. О таких вещах, как неиспользуемая часть мозга, и о том, что похоронено на кладбище недалеко отсюда…

В любом случае, через некоторое время после того, как я присоединился к культу, он был разоблачён, и всех выгнали. К счастью, меня не было на той встрече, за которой следили шпионы, поэтому я остался. Тем не менее, некоторые из участников культа решили полностью забросить колдовство; и я убедил одного из них отдать мне все свои книги. Среди них были «Откровения Глааки», и именно в этой книге я прочёл о процессе, который хочу попробовать проделать сегодня вечером. Я читал о нём.