Собрание стихотворений

Мы поселились когда-то, не зная друг друга, в Стокгольме;
Рюмберг был вашим жильем, – Континенталь был моим;
Я одиноко бродил по Юргордену или в Шеппсхольме,
Или по Вальхалля-вехьн, голодом лютым томим.

Вы, закупив кренделей, на четыре их дня разделили,
Немногочисленных крон, быстрый провидя конец…
Не был запасливым я — и тоскливые дни наступили:
В сутки съедал я один — в орэ ценой — леденец».

Деньги Руманов прислал. — Получив, я отчалил на Борэ, —
Вы ж в это время как раз — съев кренделька — голодать…
О, отчего не сулила судьба миг последнее орэ,
Вместе с последним стихом, вам дружелюбно отдать?

1915—17.

Н. С. ГУМИЛЕВУ

«Как гурии в магометанском
Эдеме в розах и шелку», —
Так мы в дружине ополченской
На прибалтийском берегу.

Сапог неделю не сымая,
В невыразимой духоте
В фуфайках теплых почиваем
(Все что с собою — на себе),

На нарах — этом странном ложе —
В грязи занозисто-сплошной,
Почти что друг на друге лежа,
Дыша испариной чужой;

Чужою деревянной ложкой,
Искапанной с чужих усов,
Хлебаем щи из миски общей
(Один состольник нездоров);

На тех же нарах (— что подошвы),
Где наши ноги, там и хлеб,
И протолкаться невозможно,
Когда хлебает взвод обед…

Никак ни времени, ни места,
Чтоб раз умыться, не урвать,
И насекомым стало тесно
В лесу волосяном гулять…

…Так жизнь такая превосходит
Блаженства мерой все, что мог
Своим любимцам уготовить
В раю пресветлом щедрый Бог!

И нет утонченнее пищи,
Чем те замусленные «шти»,
И помещений благовонней
Казармы — в мире не найти!

И тот слепец, кто в это время
В кафе поит вином девиц:
Не видит он, что вместе с теми
Ужей глотает и мокриц.

И жалок тот, кто тело в ваше
Купает, нежучи, свое:
Чем дух ее благоуханней, —
Тем тяжелее смрад ее.

А мы, в чудовищном удушье,
В грязи сверхмерной, слышим мы,
Как павших в славных битвах души
Поют военные псалмы,

И видим мы, как, предводимы
Самим Всевышним, — нашу рать
Сопровождают херувимы,
Уча бессмертно умирать…

Февраль 1915.

РЕКВИЕМ ЮНОСТИ

«Мне тридцать лет, мне тысяча столетий...»