Собрание стихотворений

            НА ЖУЛЬКИНУ СМЕРТЬ

^{81}

Товарищи, поплачьте один на свете раз

о маленькой собачке, что радовала вас,

что с нами в день весенний, веселья не тая,

перебирала всеми своими четырьмя,

и носик нюхал воздух, и задыхалась пасть,

и сумасшедший хвостик никак не мог опасть.

Мы так ее любили, не знали про беду.

Ее автомобилем убило на ходу.

Мне кажется все время, что это только сон,

как жалобно смотрели глаза под колесом.

А сердце угасает и горлышко пищит

и просит у хозяев живительных защит.

Как тягостно и просто тянулась эта ночь!

Ни ласкою, ни просьбой уже ей не помочь!

Ласкали и купали, на трудные рубли

ей кости покупали — а вот не сберегли.

И стали как культяпки и выпал из-за щек

четыре куцых лапки и бедный язычок.

Ребята озорные, от горя потускнев,

в саду ее зарыли, как будто бы во сне.

Проснемся рано утром, а боль еще свежа.

Уже не подбежит к нам, ликуя и визжа.

В земле, травой поросшей, отлаявшись навек,

она была хорошей, как добрый человек.

Куда ж ты улетело, куда ж ты утекло,

из маленького тела пушистое тепло?

До смерти буду помнить, а в жизни не найду:

стоит над нею холмик в Шевченковском саду.

Животик был запачкан, вовсю смеялась пасть.

Прости меня, собачка, что я тебя не спас.

Не хватит в мире йода. Утрат не умаляй.

По гроб в нутро мое ты царапайся и лай.

1964

                   ВЕРБЛЮД

^{82}

Из всех скотов мне по сердцу верблюд.

Передохнет — и снова в путь, навьючась.
В его горбах угрюмая живучесть,
века неволи в них ее вольют.

Он тащит груз, а сам грустит по сини,

он от любовной ярости вопит,
его терпенье пестуют пустыни.
Я весь в него — от песен до копыт.

Не надо дурно думать о верблюде.

Его черты брезгливы, но добры.
Ты погляди, ведь он древней домбрыи знает то, чего не знают люди.

Шагает, шею шепота вытягивая,

проносит ношу, царственен и худ, —
песчаный лебедин, печальный работяга,
хорошее чудовище верблюд.

Его удел — ужасен и высок,

и я б хотел меж розовых барханов,
из-под поклаж с презреньем нежным глянув,
с ним заодно пописать на песок.

Мне, как ему, мой Бог не потакал.

Я тот же корм перетираю мудро,
и весь я есть моргающая морда,
да жаркий горб, да ноги ходока.

1964