Собрание стихотворений

            ЗАЩИТА ПОЭТА

^{138}

                                   И средь детей ничтожных мира,

                                   Быть может, всех ничтожней он.
                                                                А. С. Пушкин

С детских лет избегающий драк,

чтящий свет от лампад одиноких,
я — поэт. Мое имя — дурак.
И бездельник, по мнению многих.

Тяжек труд мне и сладостен грех,

век мой в скорби и праздности прожит,
но, чтоб я был ничтожнее всех,
в том и гений быть правым не может.

И хоть я из тех самых зануд,

но, за что-то святое жалея,
есть мне чудо, что Лилей зовут,
с кем спасеннее всех на земле я.

Я — поэт, и мой воздух — тоска,

можно ль выжить, о ней не поведав?
Пустомель — что у моря песка,
но как мало у мира поэтов.

Пусть не мед — языками молоть,

на пегасиках ловких процокав
под казенной уздой, но Господь
возвещает устами пророков.

И, томим суетою сует

и как Бога зовя вдохновенье,
я клянусь, что не может поэт
быть ничтожным хотя б на мгновенье.

Соловей за хвалой не блестит.

 Улыбнись на бесхитростность птичью.
Надо все-таки выпить за стыд,
и пора приучаться к величью.

Светлый рыцарь и верный пророк,

я пронизан молчанья лучами.
Мне опорою Пушкин и Блок.
Не равняйте меня с рифмачами.

Пусть я ветрен и робок в миру,

телом немощен, в куче бессмыслен,
но, когда я от горя умру,
буду к лику святых сопричислен.

Я — поэт. Этим сказано все.

Я из времени в Вечность отпущен.
Да пройду я босой, как Басё,
по лугам, стрекозино поющим.

И, как много столетий назад,

просветлев при божественном кличе,
да пройду я, как Данте, сквозь ад
и увижу в раю Беатриче.

И с возлюбленной взмою в зенит,

и от губ отрешенное слово
в воскрешенных сердцах зазвенит
до скончания века земного.

1973

,что так нельзя,
ушли бродить по белу свету
мои друзья.

Броня державного кордона —

как решето.
Им светит Гарвард и Сорбонна,
да нам-то что?

Пусть будут счастливы, по мне, хоть

в любой дали, —
но всем живым нельзя уехать
с живой земли.

С той, чья судьба еще не стерта

в ночах стыда,
а если с мертвой, то на черта
и жить тогда?..

Я верен тем, кто остается

под бражный треп
свое угрюмое сиротство
нести по гроб.

Кому обещаны допросы

и лагеря,
но сквозь крещенские морозы
горит заря.

Нам не дано, склоняя плечи

под ложью дней,
гадать, кому придется легче,
кому трудней.

Пахни ж им снегом и сиренью,

чума-земля.
Не научили их смиренью
учителя.

В чужое зло метнула жизнь их,

с пути сведя,
и я им, дальним, не завистник
и не судья.

Пошли им, Боже, легкой ноши,

прямых дорог
и добрых снов на злое ложе
пошли им впрок.
Пускай опять обманет демон,
 сгорит свеча, —
но только б знать, что выбор сделан
не сгоряча.

1973