Собрание стихотворений и поэм

Мой остров, упоительны виденья, Повсюду возникающие тут. Здесь пушкинскому ч у д н о м у м г н о в е н ь ю Горячим вздохом вторит наш Махмуд.

И поступь дамы блоковской прекрасной По вечерам по-прежнему слышна, Когда огни еще в домах не гаснут, А небо зажигает письмена.

Но вот и встреча с Анною Андревной, Которая, печальна и горда, В старинной шали статною царевной Казалась даже в поздние года.

Ах остров мой, где зримо и незримо Поэзия присутствует во всем, Где с Анной перекликнулась Марина, Чей голос мы мгновенно узнаем!

Еще звучат анапесты и ямбы. Но вот по серебру озерных вод Под пенье скрипок, в переливах рампы Крылатая Уланова плывет.

А дальше? Дальше – женщины земные, Безвестные, чьим пленником я был В селеньях горных, а потом в России. Я ни одну из них не позабыл.

Все те передо мною промелькнули, Кого я встретил в юные года. Одна доит коров в моем ауле, Другая почту принесла в Цада.

А третья подметает крышу сакли Иль с песенкой качает колыбель. Мои воспоминанья не иссякли, Глаза ровесниц светят мне досель.

Одни меня, случалось, избегали, И радостей хватало, и обид. О Аминат, Алена, Вера, Галя – Начальных увлечений алфавит!

Извечный пыл влюбленности беспечной И зрелость нескончаемой любви, Сияние открытости сердечной Любыми именами назови.

Уймись, моя взволнованная память, Взгляни, сюда спешат со всех морей Суда, украшенные именами Невест и жен, сестер и матерей.

К причалу, что уже надежно близок, Те имена свой легкий бег стремят. Сперва – таинственное «Монна Лиза», Потом единственное – «Патимат».

Вот малые челны по волнам зыбким Плывут – и нет флотилии святей, – Они покачиваются, как зыбки, На них сияют имена детей.

Мой остров, пробуждаясь на рассвете, Скорее нам лицо свое яви! Сегодня здесь, на радость всей планете, Мы учредим Республику Любви.

3

Пусть обойти от края и до края Нетрудно нам владения твои, Обширней, чем империя иная, Бескрайняя Республика Любви.

Не знают здесь ни танков, ни орудий, Здесь навсегда запрещены бои, Здесь только от любви страдают люди, Все раны тоже только от любви.

Тут свадьбы бескорыстные справляют, Тут, вопреки обычаям былым, Ни сватовства, ни выкупа не знают, У нас любовь – единственный калым.

Здесь нет ни лжи, ни ханжества, ни лести, Ни анонимок, ни служебных склок. Здесь торжествуют лишь законы чести – Беда тому, кто ими пренебрег.

Диктат колониальный невозможен , В раскованной республике моей. Различия в достатке, в цвете кожи Бессмысленны для любящих людей.

Здесь нет ни резерваций, ни острогов, Ни банковских многоэтажных стен. Здесь нет ни разорительных налогов, Ни скачки повышающихся цен.

Здесь нет многочасовых заседаний, Унылых прений, длинных стенограмм, Зато слова лирических признаний Звучат по вечерам и по утрам.

Взамен доклада льется серенада, В ней нет воды, в ней светится роса, А если выносить решенье надо, В расчет берут и птичьи голоса.

Здесь, где в почете рыцарская доблесть, Всех женщин заслонившая, как щит, В любом труде – любви счастливый отблеск, В деянии любом она звучит.

Под звуки государственного гимна Здесь ордена дают за красоту И лаврами за верность и взаимность Венчают неразлучную чету.

Страна любви… Утопия, пожалуй. И все ж я верю, что на этот раз Страну такую не сочтешь ты малой, – Приятель мой, обозреватель ТАСС.

Республика, где каждый житель молод, Республика, чей облик сердцу мил. На знамени ее, как серп и молот, Влюбленных руки я соединил.

Любой беды, любой стихии натиск Такой союз надежно отразит. «Влюбленные всех стран, соединяйтесь!» Девиз моей республики гласит.

4

…Рассвет окрасил стены точно к сроку, Трель телефона словно трубный глас. – Buenos dias! Нам пора в дорогу. Сеньор Гамзатов, ожидаем вас.

И вот уже над облачной завесой Лечу я в мексиканской синеве. В салоне две прелестных стюардессы, Живой эпиграф к будущей главе.

Одна – метиска. Белая – другая. Улыбчивые, движутся легко. Они хлопочут, кофе предлагая, Несут кокосовое молоко.

О Мексика! Мне гул испанской крови В твоей индейской слышится крови. Две девушки, два звонких предисловья К рассказу о Республике Любви.

Пристегнуты ремни. Опять сниженье И двигателей приглушенный гром. И окруженный пальмовою тенью Уютный солнечный аэродром.

А на земле – жарища. Губернатор С улыбкой говорит: – В такие дни, Как нынешний, у нас почти экватор. Сегодня сорок градусов в тени…

Встречает нас радушная Мерида, Сияет полуостров Юкатан. Мне в качестве испытанного гида В попутчики старик индеец дан.

Мы с ним в глаза друг другу заглянули, И чуть не вскрикнул я: –Абуталиб! – Мне кажется, у нас в родном ауле Мы точно так же встретиться могли б.

Мне говорят: – Ваш гид, сеньор Гамзатов, Незаменим. Прислушайтесь к нему… – И старожилу Мексиканских Штатов Я, улыбнувшись, крепко руку жму.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Послушай, что дед этот скажет. Его неподкупны слова.

Николай Тихонов

1

Мой славный гид, всезнающий и мудрый, Чей лик изваян солнцем и ветрами, Мне говорит: – Прошли тысячелетья С тех пор, как я родился на земле…

Такие лица, созданные кистью Великого художника Риверы, Я видел на торцах столичных зданий, Встречал в Паласио Насиональ.