Собрание стихотворений и поэм

Чтоб снова вернулись весной журавли, Чтоб вновь из руин Хиросима восстала И чуткое сердце ранимой земли От вечных трагедий земных не устало.

О молодость века! Что будет с тобой? Родишь ли ты нового Гейне, Шекспира? Скажи мне, где Лермонтов твой и Толстой? Что завтра ты дашь обновленному миру?

Бетховена? Лорку или Пикассо? А, может быть, Гитлера и Муссолини? Чтоб вновь люди стали похожи на сор, И жизнь их была даже горше полыни.

О молодость века! Вновь в колокол бей, Чтоб не повторилась трагедия эта, Чтоб в мертвом саду обгоревших камней Опять расцветала вишневая ветка.

И к сроку на ней пусть созреют плоды, Как будто пурпурные капельки крови. Пусть сбудутся все молодые мечты, И юность пусть не разминется с любовью.

И песня, которую я так искал, Пускай зазвучит вдруг аккордом мажорным В Японии также, как и среди скал Цадинских, и в каждом селении горном.

О молодость всей необъятной земли! Я верю в твою чистоту не напрасно, Пускай улетают мои журавли, Но ты оставайся такой же прекрасной!

1965 год

Последняя цена

*

Не верю, что в космической дали Вокруг Земли летают корабли. Когда 6 они из мрака свет бросали, Летучих звезд земные близнецы, – К ним запасные части на базаре Имели б тегеранские купцы…

В набег привычно царствие товара Цен золотую двинуло орду. Вдоль лавок тегеранского базара По лабиринтам крытым я иду.

Мерцает обольстительно с рассвета Прославленная в мире бирюза, Как будто персиянок из Мешхета Зеленовато-синие глаза.

Таинственный над ней струится пламень, Как свет небес, начавших вечереть. И кажется – зазывно шепчет камень: «Купи меня, чтоб после не жалеть!»

Жемчужины сиятельные в сборе, Как на парад выходят мировой. Добыть сумели их в Японском море Ныряльщики, рискуя головой.

Чем более товара, тем дешевле В лавчонках он, похожих на шатры. И только исключением издревле Являются персидские ковры.

Гляжу на них и вижу я поляны Вблизи Хунзаха с небом во главе, Где зорями наполнены тюльпаны И куропатки прячутся в траве.

Купить вас заклинает зазывала Громкоголосый, с бородой густой, Когда бедны – хоть четки из сандала, А при деньгах – хоть перстень золотой.

– На счастье, уважаемые гости, – Кричит другой, усердствуя с утра, Слонов купите из слоновой кости, Купите амулет из серебра!..

Слыхал я, что такие амулеты Под небесами всех на свете стран Измены отвращают и наветы, Уберегают от сердечных ран.

Готов, любуясь тонкостью чекана, Признать, что кубачинцев мастерство В прямом родстве с искусством Исфагана И обладает почерком его.

А вихрь платков тавризских на базаре Напоминает, грея зеркала, Мне свадебные пляски в Цудахаре И женские не руки, а – крыла.

Казалось, все настойчивей и резче, Людей встречая каждый раз гуртом, Взывают ослепительные вещи: «Купите нас, чтоб не жалеть потом!»

Схож исстари с чистилищем и раем Базар, где, прозорлива и слепа, К товарам льнет и караван-сараям Густая разномастная толпа.

Кого в ней нет! Бродяги и туристы, Хаджи здесь и китайский баламут, Газетчики, воры, контрабандисты, Ватаги хиппи и посольский люд.

Иду по тегеранскому базару, Где свой товар в рассветные часы С прошедшим и сегодняшним на пару Планета положила на весы.

Все продается, что имеет цену, Что спрос имеет в наши времена. И даже есть на черную измену, Как на товар, здесь красная цена.

И вряд ли могут в звездном океане Мчать корабли над вымыслом земным, Раз запасные части в Тегеране Не продаются на базаре к ним.

*

На торжище, как на аренду, Вновь две выходят стороны, Одна – заламывает цену, Другая – не дает цены.

Базарной схватке почитают Они неторопливый лад И торговаться начинают, Как перетягивать канат.

Две стороны, как два атлета, Достойна чья друг друга суть, Не потому ль, что власть расчета Одну им страсть вложила в грудь?

Кто верх возьмет из них в упорстве, Неведомо и знатокам, И не спешат в противоборстве Они ударить по рукам.

Являясь многого мерилом, Цена товара в свой черед, Как будто пламя над горнилом, То возлетит, то упадет.

И на базарном зодиаке Все знаки ей посвящены. Глядят досужие зеваки На вечный бой из-за цены.

Из-за нее бывали схватки Пожарче тех, когда в игре Один другого на лопатки Бросает лихо на ковре.

Цена распутна и лукава И потрафлять должна купцу. Воистину продажность нрава Ей искони была к лицу.

Спрос на товар ей потакает На всех подлунных берегах. Цепа товара возникает Не в мастерских, а на торгах.

Она мышей летучих слухом Магически наделена И обладать собачьим нюхом Во все умела времена.

Учует первая, к примеру, (То возлетит, то упадет), Неурожай, войну, холеру И на верхах переворот.

Клянусь, когда бы нам в угоду Она, держа по ветру нос, Взялась предсказывать погоду, Всегда бы верным был прогноз.

Играючи людской судьбою, Она видала, и не раз, Владык, склоненных пред собою, Как совершающих намаз.

Ее считать канатоходцем Мечтатель рыночный привык: Вот пошатнется, вот сорвется, Вот золотой затмится лик!

И должен я не без досады Сказать, слагая этот стих: Цена изменчива, как взгляды Журнальных критиков иных.

Порою, как пивную пену, Чтоб высока была она, Они того вздувают цену, Чьим сочиненьям грош цена.