Говорила мама:«Сынок, уймись!Чего тебе всенеймется?..»Говорила мама: «Делом займись…Когда ж ты этоделомзаймешься?..»Дело мое, дело — маета моя.Мой восторг. Мое любопытство.Давняя усталость. И крепкая шлея.Торжество мое. Моя пытка.Может быть, и вправду резона нетвыводитькорявые буковки!Может, где-то рук моихдожидается нефтьс краюот читательской публики.Пусть бы где-нибудь у серьезной рекибригадир,бровастый, как демон,по ранжиру выстроя крутые матюги,учил бы менязаниматься делом…Это – не кокетство.Совсем не то.Не буду я ни для кого обузой…Но уже проверил:никогда и ни за чтодело мое меня не отпустит.Знаю,куда бы меня ни занесло —встанет на пути неизменнодело мое, дело.Мое ремесло.Радостная высшая мера.Но когда порою предзаревойникчемными кажутся слова,я тихо усмехаюсь.Качаю головой.И думаю,что мама была права.
Другу, которому я не успел написать стихов
Есть на свете такие парни —дышит громко,смеется громко,любит громкои шепчет громко!Есть на свете такие парни…Есть на свете такие парни!К жизни он припадает губами.Пьет ее.И напиться не хочет…И когда — такие! — уходятвдруг,на взлете,на взмахе,на вздохе, —как земля в сентябре, обильны, —ничего не чувствуешь.Толькожжет обида. Одна обида.На кого – не знаю.Обида.И гадать не хочу.Обида.Есть на свете такие парни.Все для жизни в них —не для памяти!Память, в общем-то, по иронии —вещьдостаточно односторонняя.И бубнить про нее округлов данном случаеслишком глупо,слишком горько и бесполезно…Мы — живые.Мы — из железа.Пусть намеком пустые урныкрематорийдержит за пазухой.Вновь меня заполняет утро,как улыбкаЖеньки Урбанского.