Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.

На Северном море закаты белы,
И ртутная лупа слепит сквозь стволы,
А ступишь на поле отлива —
По щиколку грязь щекотлива.

(Когда над Балтийским горят облака,
Чухонской тоскою взбухает щека
И алая к солнцу полоска
Бежит от пивного киоска.

Я вышел из дому, лет десять тому,
И шел по отливу на белую тьму,
И я уже около где-то.
И ночь пустотою одета.)

Когда ни вернется пустая волна,
Она будет искр бесцветных полна,
Полна ослепленного света.

– И хоть бы прошло это лето! —

1999

Стихи у окна

Посмотри с балконных сходней,
– что уж… так уж повелось… —
на небес халат исподний
в басурманщине полос

как из байки, как из нанки,
полуваточный, сквозной,
с набухающей в изнанке
серо-розовой близной – —

самолет под тучу скрылся
уходящий на восток,
на его спине искрился
дикой молнии росток,

на его глухих жужжалах
рваный рокот залипал,
на чувствилищах и жалах
мрак кусками закипал,

на его хвосте ребристом
дрожью пели провода,
тараканом серебристым
убегал он в никуда.

1999

«Ад сразу за порогом – жар и вар…»

Ад сразу за порогом – жар и вар
ночного пищеблока, шмарь и гарь его.
Черт, буйный куст усов и шаровар,
лет – тыщи две! – гигантской люлькой варево
по часовому ходу шуровал.

Глаз не сомкнешь – то гневные борщи
вулканных жерл, то сытой мглы смесилища.
Не ропочи, душа, и не ропщи,
твоя вечерняя ворчня бессиляща.
Не грела днем, так не льдяни в ночи.

2000

Хор

строфа

Бедный Гейне, жидка белокурый,
чья коса там в облаке дрожит?
– Смерть мужской, немецкий, с партитурой,
музыку ночную сторожит.

антистрофа

Скверно спать в гробу без боковины…
– Серной Сены расползлась волна,
и плывет в окно из Буковины
жидкая ночная тишина.

2000

Зима во Франкфурте

Весь день гудели кирочные ботала
немецкой шлакоблочной слободы;
гроза была – как пробка не сработала —
в коротких замыканиях воды;

автобуса набрякшая гармоника
утягивала мех за поворот;
турецкая собака с подоконника
кривила, с мукой судороги, рот;

я в дождь шагнул – его косые гвoздики
мне стукались у шляпы на полях;
соседский кот карябал лапой в воздухе,
нетрезвый и усатый, как поляк;

была зима вся изморозью траченой,
но сквозь нее темнела и текла,
неметчиною пахла и собачиной,
и сладким тленом газа и тепла;

я шел один. Ворoны или вoроны
в слезах и искрах вились надо мной.
Сменилась кровь. На все четыре стороны
Гроза ползла, не зная ни одной.

2000

Drei konige, баллада