Собрать по кусочкам. Книга для тех, кто запутался, устал, перегорел

Думаю, Адам прав. Они со львом «чувствовали» друг друга, поскольку находились в состоянии чистой цельности, полного покоя. В море бытия они были одновременно и связаны, и независимы. Данте говорит, что в раю буквально невозможно понять, где проходит граница между людьми, и не нужен язык, чтобы общаться, поскольку все находятся в одном общем состоянии покоя. Там все понимают друг друга потому, что каждый и есть другой. Чем ближе вы к чистой цельности, чем прозрачнее окно вашего разума, тем сильнее ваша любовь ко всему сущему – и тем очевиднее, что все сущее любит вас в ответ.

Неподвижная ось вращения мира

Как-то раз я сидела в лесу, и мне пришла в голову мысль – словно голос прозвучал. Этот голос очень отчетливо произнес: «Имя твое – тишина». И вдруг у меня возникло ощущение, что какая-то невидимая рука схватила мой разум и потянула его вниз, вниз, вниз, в какую-то бесконечно малую точку в самом центре сердца. Там я очутилась в полнейшей тишине и неподвижности – я в жизни не чувствовала ничего подобного. Пожалуй, лучше всего эту тишину описывает слово «приглушенная». Это было приятно, как глоток чистой сладкой воды после долгой засухи.

В дальнейшем фраза «Имя твое – тишина» стала для меня чем-то вроде колдовского пароля. Мне нужно было всего лишь повторить ее мысленно – и я устремлялась вниз, словно искательница жемчуга, в ту самую неизменную, постоянно обновляющуюся свежесть. Честное слово, если бы на свете существовал наркотик, позволяющий ощутить это блаженство, я бы и вам его посоветовала (но его нет, и даже не пытайтесь искать).

Как-то раз навестить нас в домике в лесу приехала австралийская писательница Роуэн Манган. Я была в восторге. Мы с Ро познакомились в Лондолози и сразу ощутили взаимное притяжение. У нас были одинаковые литературные вкусы, мы обе имели ученую степень по социальным наукам и обе были одержимы «возрождением рая», пока люди не устроили глобальную катастрофу. Прожив в Калифорнии несколько дней, Ро показала мне свое стихотворение. Называлось оно «Поворот». В этом стихотворении некая божественная сила из далекого будущего вспоминает о времени, когда люди «едва не уничтожили планету».

– Вы разрывали мир, а я смотрела, – говорит всеведущая повествовательница о времени, в котором мы живем. – Я наблюдала, как сгущался воздух, я видела, как поднимались воды.

Но потом, когда казалось, что назад пути нет, люди изменили курс.

Что вдохновило вас на этот поворот?

Не знаю, что за сила одолела вас,

Какой мольбой, какой бедой и милостью какой —

Но захватило дух, когда вы как один упали на колени

И голод свой оставили лежать там, где валялись

Заржавленные шестеренки старой логики

И трупы алчности и бессердечия.

Тогда настало время деконструкции великой,

Где имя каждому есть тишина.

Стихотворение на этом не кончается, но, когда Ро прочитала эту строчку, я перебила ее, ощутив знакомое электрическое покалывание во всем теле. Я никогда никому не рассказывала про этот волшебный пароль, который повторяла про себя каждый день месяцами: «Имя твое – тишина».

– Откуда у тебя эта фраза? – спросила я. – Про то, что имя каждому есть тишина.

– Не знаю, – растерялась Ро. – Просто плод воображения.

Возможно, именно воображение – поле, в котором физическое существует вне физических границ – и соединяет меня с дикими животными вроде вилорогой антилопы и пекари, а также с другими людьми. Несомненно, и мое воображение, и воображение Ро каким-то образом наткнулось на одну и ту же формулировку, когда мы с самой Ро находились буквально на противоположных краях земли. Вероятно, именно наше воображение запустило фракталы просветления, которые очистили один разум, а затем передало его свет другому.

Возможно, именно воображение – залог обретения рая и в жизни каждого из нас, и в жизни вообще, в сознании вообще. По-видимому, Данте так думал. В какой-то момент в «Раю» он подчеркивает, что нужно задействовать воображение, чтобы представить себе красоту, неподвластную нашему восприятию. Он трижды повторяет imagini («пусть вообразит») – а затем описывает ослепительные россыпи сияющих звезд и частиц и просит читателя удерживать этот образ «так, как бы скала держала». При этом, как утверждает поэт, мы сможем воспринять «смутную тень» того, что он видел в раю.